Артисты труппы

Артисты, занятые в спектаклях МХТ

Олег Табаков: «Я - пролетарий художественного труда»

Ирина Корнеева, Российская газета, 17.08.2010
Сегодня Олегу Табакову исполняется 75 лет. Все, кто его любят, в этот день без Олега Павловича не останутся — телевидение приготовило нам в подарок его фильмы, спектакли, документальные программы, снятые его учениками и коллегами. Среди желающих это сделать нужно было проводить конкурсный отбор, а очередью страждущих 17 августа в 16.00 в МХТ им. Чехова сказать ему не только поздравляю, но и еще, и еще раз спасибо, можно будет, наверное, оцепить весь Камергерский переулок. И поздравления будут не инсценированные — от души. Сам юбиляр никогда не афиширует, но факт ведь общеизвестный: о своих талантливых учениках он заботится, как о родных детях. Давая им не только путевку в жизнь и роли по таланту, но и крышу над головой. В самом переносном и самом буквальном, прямом смысле. А о здоровье своих коллег и подчиненных беспокоится, пожалуй, даже больше, чем о своем собственном. Никогда не жалея на это ни сил, ни времени, ни своих денег.

По следам «Подстрочника»

52 минуты предельной искренности юбиляра под названием «Табаков. Отражение» подготовила в преддверии события кинокомпания «Новые люди» при поддержке Министерства культуры РФ и продюсер Наталья Мокрицкая, снимающая сейчас документальную серию «Титаны», которая рассказывает о художественных руководителях театров и выдающихся театральных деятелях России и мира. Уже готовы к эфиру фильмы про Марка Захарова и Константина Райкина. Получено согласие на участие Галины Волчек. Глядя на цифровое «Отражение» Табакова, трудно избавиться от мысли, что шикарнее подарка нашему телевидению в канун юбилея Олега Павловича Табакова и не придумаешь. Автор сценария и режиссер фильма — известный театральный, а теперь уже и кинорежиссер-бунтарь Кирилл Серебренников — вызывает на откровенный разговор о русском театре и близких людях человека, которым он не просто восхищается и преклоняется — работает с ним бок о бок больше десяти лет. Ломая законы телевизионного интервью как жанра и являя Олега Табакова миру таким, каким знает себя, пожалуй, только сам Олег Павлович. 

Жаль только, что в сегодняшние юбилейные табаковские дни говорить об этой картине Серебренникова — Табакова будет лишь очень узкий круг лиц, кому посчастливилось увидеть фильм без помощи средств массовой информации. В телевизионной сетке места «Отражению» не нашлось — формат оказался слишком авторским для наших каналов. История судьбы картины очень напоминает прохождение «Подстрочника» Олега Дормана о Лилианне Лунгиной, сначала отвергнутого всеми телевизионными начальниками, а потом вопреки желтым телевизионным прогнозам, что интересует, а что не интересует зрителя, взорвавшего все рейтинги. Поэтому рассказываю некоторые подробности.

Итак, кадр первый. Мы сталкиваемся с отражением Олега Табакова в зеркале. Собственно, с человеком из зазеркалья и будет вестись этот диалог. Бесконечные звонки на мобильный при монтаже не купированы — ну что ж тут поделать, если жить, спать, есть, сниматься и разве что не играть на сцене приходится с телефонной трубкой в ухе. Чтобы успевать решать проблемы административные параллельно творческим и перпендикулярно собственным интересам. «Вы начальником стали во сколько лет?» — спрашивает Серебренников, которого в фильме мы слышим, но ни секунды не видим. В ответ — подробный рассказ с точной хронологией о временах и нравах «Современника» в бытность Олега Николаевича Ефремова и после и о том, как Олег Павлович «сам захотел стать директором». «А почему не худруком?» — «А потому что я умный».

Станиславский и раки

Кирилл Серебренников не стесняется задавать юбиляру вопросы, за которые на первом курсе журфака ставят двойки, а на обычных интервью без выстроенных сложноподчиненных театральных отношений посылают куда подальше. Ну, например: сегодня спросить человека не в рамках научной конференции или учебного семинара «что вы думаете о Станиславском» — это как прийти в театральную библиотеку и попросить дать почитать что-нибудь о театре. Но Кирилл Серебренников не был бы сегодня режиссером с громкой фамилией и славой первого театрального креативщика, если бы не знал, что он делает. Он прекрасно умеет изъясняться и на языке, понятном только с философским словарем, но в данном случае задачи стояли совершенно другие. И Олег Табаков не был бы Олегом Табаковым, если бы не нашел ответов на самые безнадежные риторические вопросы.

Главный манок: Серебренников спрашивает Табакова о высоком в тот момент, когда Олег Павлович с аппетитом и прямо-таки раблезианским удовольствием поглощает раков. Разделывая их прямо перед камерой. И ничуть не смущаясь обстоятельства, что процесс этот не только трудоемкий, но и, прямо скажем, малоэстетичный. Кому — Кириллу Серебренникову или же самому Олегу Табакову — принадлежит авторство этой мизансцены, мне не известно. Но Станиславский под раков (и без пива) проходит на ура. Прием сбивания пафоса срабатывает безотказно. Эффект близкого знакомства интервьюирующего и интервьюируемого и долгого плодотворного сотрудничества Серебренникова с возглавляемым Табаковым чеховским МХТ позволяет не умничать, а спрашивать действительно о том, о чем интересно услышать. Пусть это даже из категорий банального, наивного, гениального, бесцеремонного и сугубо творческо-личного.

О взаимоотношениях с людьми

Отношения с людьми у худруков театров — как отношения с любимыми ролями и персонажами (без поисков автора), которые выстраиваются годами. «Относиться ко всему происходящему как к форме — это против моей веры», — резолюция Табакова. «А вы „слинять“ могли бы? — подразумевает Серебренников роль, от которой уже устал, или же просьбы, которым числа нет. — Вы же знаете, как это делается?» Звучит категоричное: «Нет. Я так не делаю».

Вопросы идут хаотичные, комплиментарные, бедные вперемежку с выдающимися интересными. Ответы — всегда честные и бескомпромиссные. Ведь говорит человек не в камеру и не в лицо собеседнику — в зеркало. По сути, самому себе. «Вам не обидно, что ваша самая любимая роль у народа — это кот Матроскин?» — «Нет. (Далее следует какой-то утробный звук.) Чем раньше человек перестает ханжить и выдавать желаемое за действительное, тем лучше для него». — «Как вы готовитесь к спектаклям?» — «Мало кто так готовится: я сплю полтора часа перед спектаклем».

Об актерах

«Актеры делятся на исполнителей и на тех, кто может что-то родить. Последних — всего только десять процентов», — продолжает Олег Павлович, разделывая очередного рака. Кирилл Серебренников не надумывал интересных вопросов. Он придумал, что во время разговора Табаков будет есть. Не важно что — главное, не просто смотреть на приготовленный гастрономический реквизит, а по-настоящему есть. «Ну у кого сейчас есть гражданская позиция? — удивляется художественный руководитель МХТ, оторвавшись на секунду от очередного членистоногого. — Моя гражданская позиция — чтобы актеры моего театра социально были защищены много лучше, чем другие. И в открытии новых талантов».

О себе

«Какое свое отражение в зеркале и в каком возрасте вам больше всего нравится?» — «У меня лицо меняется от любого довеска, — молвит Олег Табаков, примеряя клоунский парик с косами. — Я мог бы быть и клоуном — потому что я умею смешить людей». «Я десять лет не ради корысти здесь трублю», — это уже о руководстве МХАТом, из названия которого вопреки благозвучию он единолично убрал букву «а», восстанавливая историческую аббревиатуру. А вот уже похоже на провокацию: «Считает ли Табаков себя великим артистом?» — но односложного ответа не получилось. Вместо него — рассказ, какие роли было тяжело играть физически, что сам требовал от великих режиссеров — «Настоящего. И я как мог это обеспечивал». Далее, глядя на портрет Олега Николаевича Ефремова: «Он был бессребреник, каких немного»… «Вы играли роль Ефремова в „Мольере“, а до этого там играли слугу. Вы зачем это сделали?» А в ответ не тишина, а объяснение, про что Олег Павлович играл своего Мольера. И как хорошо это получалось у него в последнем акте — когда его герой был совершенно раздавлен…

Про инфаркт в 29 лет

«В 64-м году у меня случился инфаркт, и я довольно рано понял, что такое смерть, — сей малоизвестный факт из биографии Олега Павловича, кажется, объясняет многое в его цельном характере. — Снимался по три картины в год, и возмездие было неотвратимо… Мечтал ли я сыграть Отелло или Гамлета? Я хотел играть Полония. .. Были ли у меня неуспешные роли? Да нет, я как-то обходил их стороной…»

По драматургии приходит время блицопроса. «У вас есть противники?» В ответ: «Откуда???» — да с таким искренним удивлением, что кажется, действительно: при таком обаянии персонажа на пороге юбилея их и в природе-то не может существовать. «У вас есть список несыгранных ролей?» — «Мышкин. Эрик XIV. И „В ожидании Годо“, о котором мы с Валентином Гафтом мечтаем уже лет сорок». — «Есть ли у вас долги?» — «Есть. Саратовскому дворцу пионеров я кресла купил, а со светом и аппаратурой им нужно еще помогать». И - любимая цитата Олега Табакова из Достоевского про совесть, которая есть «предчувствие доступной человеку истины»…

«Вы помните обиды?» — продолжает допытываться Кирилл Серебренников, которому в Художественном театре под руководством Олега Табакова еще работать и работать. «Никогда ничего по обидам не реваншировал. Но помню», — отпор Олега Павловича. «А с людьми, с которыми были серьезные конфликты, вы общаетесь или все, отрезаете?» В ответ уклончивое: «Да по-разному»…

Отражению

«У меня четверо детей… Во мне четыре крови: русская, мордовская, украинская и польская… Я себя считаю пролетарием художественного труда. Высокооплачиваемым… Есть ли у меня секреты? А что, я произвожу впечатление дурака? Может быть, я не произвожу впечатление умного человека, но хитрого — уж точно»… Самый гениальный не вопрос — ход Кирилл Серебренников приготовил напоследок. «Олег Павлович, я сейчас уйду, а вы в течение нескольких минут посмотрите на себя в зеркало», — просит режиссер. И Олег Павлович оказывается один на один со своим отражением. О чем он думает в этот момент? О чем говорят глаза человека, когда он остается сам с собой? Какова длина его молчания? Как долго он может выдержать эту паузу?

Даже если бы за все 52 минуты фильма не было бы произнесено ни слова и оператор Сергей Мокрицкий, уловивший настоящее отражение Олега Табакова в зазеркалье и зафиксировавший его, держал бы крупный план только на глазах Табакова, фильм-портрет состоялся бы. Человек не может врать своему отражению в зеркале. Не сумеет спрятаться за красивые слова во время молчания. В такие минуты вернее можно узнать, счастлив ли он был, верил ли, сильно ли любил, простил ли тех, кого ненавидел, чем прочитав все собрание сочинений его интервью, книг, откровений современников и написав диссертацию о его творчестве.

Вот только этого всеобъясняющего взгляда из документального фильма в телевизоре мы в эти юбилейные дни, к сожалению, не увидим. Как и самого фильма, показавшегося «слишком авторским» для наших каналов, слишком глубоким и личным — по существу, а не по изобилию семейных подробностей. Но у нас еще будет шанс, и наверняка представится такая возможность, ведь впереди у Олега Павловича еще много будет юбилеев — и театральных, и собственных. Чего мы искренне ему и желаем.