ХудожникиВиктор Березин Мария Плахова Художники по костюмамХудожники по светуВидео | Без верхушекГригорий Заславский, Независимая газета, 20.09.2004 В спектакле, который поставил Петр Наумович Фоменко, свои первые реплики сестры Прозоровы буквально выхватывают из уст неуверенного автора, персонажа, внешне похожего на Чехова, говорящего словами из писем писателя и ремарками из «Трех сестер», однако в программке скромно поименованного Человеком в пенсне (Олег Любимов). В «Трех сестрах» он защищает интересы сразу двух авторов, драматурга и Петра Фоменко. Можно вообразить, как Фоменко не раз и не два призывал своих учеников не забывать про чеховские паузы, а потом не то, чтобы рукой махнул, а решил оставить такого вот резонера-напоминателя: с одной стороны, игра, такая любимая, простительно-легкомысленная, с другой, — теперь-то точно не забудут.Юрий Петрович Любимов, как известно, дирижирует своими спектаклями из зала, размахивая фонариком, а Фоменко передал дирижерскую функцию одному из актеров и определил ему место в самом углу сцены. Эта игра — и в помощь, и в разоблачение: она, с одной стороны, привычна и актерам «Мастерской?» и ее верной публике, с другой же, — не позволяет безоглядно отдаться сюжету. Самым драматическим «местом» становится переживание пауз, с которыми то и дело выходит заминка. Как будто и впрямь всё трын-трава и тара-ра-бумбия. Фоменко не освежёвывает, как многие другие, он освежает Чехова, оттирая обесцвеченные, «заезженные» до полной неразличимости слова. Как будто их ссыпали вместе, а затем разложили заново и они сошлись в единственно возможной и живой последовательности, вылетая теперь из уст «фоменок» по единственно возможной, живой необходимости. Кто-то шепчет, у кого-то слова превращаются в радостную скороговорку, у Тузенбаха (Кирилл Пирогов) — странный, похожий на птичий клекот, захлебывающийся смех прирастает ко всякой фразе. Ирина (Ксения Кутепова) говорит враспев, Соленый перебирает четки, так что каждое слово «отсчитано» и отдельно от предыдущего нанизывается, как бусы-четки. Маша (Полина Кутепова) никого не хочет видеть и надвинула шляпу на пол-лица. У Галины Тюниной, играющей Ольгу, челка совсем скрывает знаменитый «возрожденческий» лоб, а первые реплики она произносит, обнимая шинель, как будто вспоминая детские ощущения, когда утыкалась в шинель офицера-отца. Эта акварельность, такая знакомая по прежним спектаклям «Мастерской?», продолжается в костюмах Марии Даниловой, не прорисованных в деталях: на военных — не шинели, а нечто, сформулированное как шинель, «тип» военного обмундирования. И художник Владимир Максимов выстраивает не дом, а один его остов, вокзальный продуваемый мир. Опереться не на что и в минуту отчаянья Маша хватается за огромную штору, которые скрывают массивные «оконные» пролеты. Проясняются «сюжеты»: здешний Вершинин (Рустэм Юскаев) выбирает из трех сестер замужнюю Машу как наиболее безопасный вариант, а потому, оставшись с нею наедине, не теряя времени, бросается на нее голодным зверем, а при прощании — не тратится на уже бесплодные поцелуи. В исполнении «фоменок» «Трем сестрам» вернулась, вероятно, заложенная самим Чеховым бодрость начальных сцен: действующие лица, почти без исключения, молоды, даже тешат себя, как Ирина, еще «неотставленным» детством. Бодрость, легкость, игра, выглядывание и подглядывание из-за маски, которая ни на секунду не сливается с лицом, — стихия «Мастерской Фоменко». Эта легкость — как настроение, как невозможность не то, что прожить трагедию, но даже поверить в нее, — протягивается от начала до конца. У вокалистов есть такое понятие: «без верхушек», так говорят о том, кто не берет высокие ноты. На премьере «Трех сестер» стало ясно, что отсутствие верхушек, в данном случае — драматических и трагических нот, ход — сознательный (осталось, правда, неясным: сделано ли это потому, что подлинного драматизма не было обнаружено у самого Чехова или так вышло оттого, что «высокие ноты» по каким-то причинам не задались). Ничего демонического нет и не может быть в Наташе (Мадлен Джабраилова), которая говорит мягко, по-домашнему, не повышая голоса, а няньку гонит с кресла лишь потому, что в эту минуту ей самой негде сесть. Легко понять ее желание сослать Андрея (Андрей Казаков) с его скрипкой, поскольку «пилит» он ученически дурно, так что серьезных успехов от него не ждешь и в остальном. Когда Тузенбах уходит на дуэль и просит Ирину сказать хоть «что-нибудь», та обращается за помощью к Человеку в пенсне, мигом разрушая возможное сопереживание. А слова Тузенбаха, уже потусторонние, так сказать, — про дерево, которое, засыхая, все-таки продолжает участвовать в жизни, и вовсе купированы. В такой ситуации успех гарантирован лишь тем, кто и у Чехова балансирует на грани трагикомедии, чью драму не обдувает смертельный холодок, — Чебутыкину (Юрий Степанов) и Кулыгину (Тагир Рахимов). Рахимов в роли учителя Кулыгина даже свое униженное самоутешение превращает в короткий урок: я люблю? ты любишь? он любит? они любят… Выходит, конечно, игра не в одно касание, а цепочки прикосновений, более или менее продолжительных погружений-примерок и выходов на поверхность, как будто словами все и исчерпывается («Так вот целый день говорят, говорят?»). И речь не о чьей-то чужой жизни и страдании, а каком-то диковинном платье, которое примеряют, но не покупают. Пресса Самое важное, Елена Ковальская, Афиша, 1.12.2006 По волосам не плачут, Марина Гаевская, Культура, 30.11.2006 Певица и толмач, Галина Облезова, Новое время, 26.11.2006 Право на въезд, Итоги, 20.11.2006 Жизненно важное, Алена Данилова, Взгляд, 20.11.2006 Потерянный рай, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 15.11.2006 Кто знает про самое важное?, Марина Райкина, Московский комсомолец, 15.11.2006 Любовь в войлочных тапках, Ольга Егошина, Новые известия, 14.11.2006 Воздушный Шоу, Сергей Конаев, Экран и Сцена, 07.2005 Жестокие игры, Итоги, 21.06.2005 Безопасная война полов, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 20.06.2005 Ноющий ковчег, Екатерина Васенина, Новая газета, 20.06.2005 Сложная конструкция, Григорий Заславский, Независимая газета, 17.06.2005 Двор, где подкашиваются ноги, Роман Должанский, Коммерсантъ, 16.06.2005 Слишком красиво, Александр Соколянский, Время новостей, 15.06.2005 Пробками закидали, Глеб Ситковский, Газета, 15.06.2005 Чаепитие на вулкане, Ольга Егошина, Новые известия, 15.06.2005 Без верхушек, Григорий Заславский, Независимая газета, 20.09.2004 Три сестры и один сумасшедший, Елена Ямпольская, Русский курьер, 17.09.2004 Условие Клеопатры, Елена Левинская, Театр, № 4, 10.2002 Диалектика, Зоя Шульман, Ведомости, 27.06.2002 Сестры по разуму, Наталия Каминская, Культура, 11.04.2002 Война и мир в мастерской, Марина Гаевская, Российские вести, 23.05.2001 Начало романа. Сцены…, Вера Максимова, Век, 16.03.2001 Что такое «Война и мир»?, Елена Губайдуллина, 03.2001 Парадоксы Толстого, Надежда Ефремова, Экран и сцена, № 11 (581), 03.2001 Невыразимая легкость эпопеи, Наталия Каминская, Культура, 22.02.2001 Не до конца, Григорий Заславский, Независимая газета, 21.02.2001 Соткано с любовью, Ирина Корнеева, Время МН, 20.02.2001 Биография камня, реки, человека, Марина Тимашева, Первое сентября, 23.09.2000 Сельская сага Петра Фоменко, Любовь Лебедина, Труд, 13.07.2000 Qui pro quo, Екатерина Васенина, Новая газета, 20.01.2000 Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
