Художественное руководство и дирекция

Руслан Кулухов
Владимир Хабалов
Ляйсан Мишарина
Наталья Перегудова
Сергей Шишков
Вячеслав Авдеев
Константин Шихалев

Творческая часть

Репертуарная часть

Наталья Беднова
Олеся Сурина
Виктория Иванова
Наталья Марукова
Людмила Калеушева

Медиацентр

Анастасия Казьмина
Дарья Зиновьева
Александра Машукова
Татьяна Казакова
Наталья Бойко
Екатерина Цветкова
Олег Черноус
Алексей Шемятовский

Служба главного администратора

Светлана Бугаева
Анна Исупова
Илья Колязин
Дмитрий Ежаков
Дмитрий Прокофьев

Отдел проектной и гастрольной деятельности

Анастасия Абрамова
Инна Сачкова

Музыкальная часть

Организационный отдел

Отдел кадров

Анна Корчагина

Отдел по правовой работе

Евгений Зубов
Надежда Мотовилова

Финансово-экономическое управление

Альфия Васенина
Ирина Ерина
Елена Гусева

Административно-хозяйственный отдел

Марина Щипакова
Татьяна Елисеева
Екатерина Капустина
Сергей Суханов
Людмила Бродская

Здравпункт

Татьяна Филиппова

Чистейшей оперы чистейший образец

Варвара Турова, Время новостей, 23.05.2007
Премьера этого спектакля состоялась в начале мая, и тут же вызвала волну предсказуемых споров. Поводов для сильных эмоций у спорщиков было предостаточно. Во-первых, нынешняя постановка Александра Тителя заменила собой ни больше ни меньше спектакль Константина Сергеевича Станиславского, «Онегин» которого был визитной карточкой театра. Во-вторых, об этой постановке говорили уже несколько лет, это ее выпуску два года назад помешал пожар. В-третьих, над спектаклем работал замечательный театральный художник Давид Боровский, ныне покойный. Ну и, конечно же, никому не удалось удержаться от сравнений со спектаклем Дмитрия Чернякова в Большом театре. Провоцируют это сами театры, в репертуарном смысле будто бы изолированные друг от друга (в результате чего мы увидели двух «Годуновых» и двух «Онегиных» за сезон).

Скажу сразу, чтобы отмести все подозрения: Александр Титель черняковского «Онегина» не видел. Но в том то и ирония судьбы — спектакли оказались прямо противоположны, полярны, и категории «лучше» — «хуже» здесь, в этом споре, не работают.

Если черняковский «Онегин» — трагическая картина маслом, чуть не до крови реалистичная, болезненно печальная, то спектакль Тителя это эскиз, прозрачная акварель, лирический набросок.

На сцене — осень, дождь, солнце сквозь пелену. Свет, авторства Дамира Исмагилова, играет наравне с певцами, а иногда и в буквальном смысле затмевает их, оставляя от героев лишь точеные, словно вырезанные из бумаги, силуэты. Мостик, по которому прогуливаются Ларины, на котором встречаются впервые Татьяна (Ольга Гурякова) и Онегин (Андрей Батуркин), позже технологически очень простым, но остроумным образом превратится то в постель Татьяны (в сцене письма), то в вешалку, то даже — намеком — в роскошную люстру. Стоящие по диагонали колонны (дань уважения старому спектаклю, воссоздающему колонную залу в доме Станиславского, где эту, тогда только написанную, оперу репетировали) в сцене дуэли повернутся на 180 градусов, окажутся черными и чуть наклонятся. Образ простой и пронзительный — мир ведь рушится.

После объяснения Онегина и Татьяны, после его слов «Учитесь властвовать собою» на сцене буквально начинается зима: холодно не только у Татьяны на душе, но и вокруг. Чуть прямолинейно, но все-таки очень выразительно звучит «Полонез», под который на сцене не кружится светский бал, а лежит тело убитого только что Ленского.

К слову о звуке, эту работу не назовешь лучшей для дирижера Феликса Коробова, и дело не столько в некоторых небесспорно быстрых темпах, сколько в том, что оперный оркестр вел себя как интересный, талантливый, умный, но симфонический, не отдаваясь своей непосредственной задаче — ансамблю с певцами — до конца. Ощущения ансамбля не хватало, и это тем обиднее, что и на сцене, и в яме явно находились отличные профессионалы. Помимо доехавшей, наконец, до Москвы штатной звезды театра Ольги Гуряковой, которая была не в лучшей своей форме, но все же показала жемчужные, переливающиеся piano и будоражащее, нервное, живое актерство, не мог не порадовать трепетный, страстный Ленский в исполнении Алексея Долгова. Блестящий вокал Андрея Батуркина в роли Онегина работал на пользу образу человека без недостатков и чувств. Но все-таки этот спектакль в отличие от предпоследней работы Тителя-Коробова, «Травиаты», выиграл режиссурой, а не музыкальностью.

Спектакль будто специально старается не шуметь, не привлекать внимания, не выпирать, не давить какими-то находками, парадоксами. Он и профессионален, и красив, но легок и случаен, как пушкинские рисунки на полях собственных рукописей. Есть в нем грустная интонация сознания искусственности происходящего на сцене. Герои, больше чем в каких-либо других постановках этой оперы, выглядят героями Пушкина, нежели Чайковского. И в них — свойственная их создателю воздушность, а во всем, что вокруг — при всем реализме, цилиндрах и каретах, мифическая, ненастоящая, не существовавшая никогда реальность. Ни одно движение не заканчивается ничем — рука не встречает руки, поцелуй не длится долее секунды, а танец так стремителен, что и не знаешь, был ли. В этой ненамеренности происходящего, в этой пастельной случайности — вся красота спектакля, и именно этим он и вызывает те самые сильные эмоции, которые сам вроде бы тщательно скрывает.