Художественное руководство и дирекция

Руслан Кулухов
Владимир Хабалов
Ляйсан Мишарина
Наталья Перегудова
Сергей Шишков
Вячеслав Авдеев
Константин Шихалев

Творческая часть

Репертуарная часть

Наталья Беднова
Олеся Сурина
Виктория Иванова
Наталья Марукова
Людмила Калеушева

Медиацентр

Анастасия Казьмина
Дарья Зиновьева
Александра Машукова
Татьяна Казакова
Наталья Бойко
Екатерина Цветкова
Олег Черноус
Алексей Шемятовский

Служба главного администратора

Светлана Бугаева
Анна Исупова
Илья Колязин
Дмитрий Ежаков
Дмитрий Прокофьев

Отдел проектной и гастрольной деятельности

Анастасия Абрамова
Инна Сачкова

Музыкальная часть

Организационный отдел

Отдел кадров

Анна Корчагина

Отдел по правовой работе

Евгений Зубов
Надежда Мотовилова

Финансово-экономическое управление

Альфия Васенина
Ирина Ерина
Елена Гусева

Административно-хозяйственный отдел

Марина Щипакова
Татьяна Елисеева
Екатерина Капустина
Сергей Суханов
Людмила Бродская

Здравпункт

Татьяна Филиппова

О. П. Т. в розницу

Елена Ямпольская, Театральные Новые Известия, 1.09.2005
Имя «Табаков» уже настолько НЕ собственное, то есть не ему одному принадлежащее, что стало почти нарицательным. Иногда — порицательным. Один из главных театральных ньюсмейкеров современной России, ее перпетуум-мобиле всегда на виду. Вот он, вот он, только что сработан, пользуясь любимой присказкой самого Табакова. Его успехи раздражают, его самонадеянность злит, его таланты — будь то актерский, педагогический или организационный, безусловны даже для недругов и своей несомненностью могут кого угодно довести до апоплексии. От его энергии у людей малопривычных кружится голова.

Фигаро здесь, Фигаро там — в свои семьдесят Табаков руководит двумя театрами (ну о-очень большим и о-очень маленьким), играет дюжину спектаклей в месяц, чуть ли не еженедельно меняет города, страны и часовые пояса. Нынешним летом, закончив сезон и дав себе пару недель отдыха, он уехал сниматься к Иштвану Сабо. 17 августа юбиляра поздравили в Портретном фойе МХТ, «по-домашнему» — при стечении телекамер, министров и губернаторов. В сентябре Табакова ждет его родной Саратов, а официальное чествование назначено на 15 октября. Режиссура вечера доверена Кириллу Серебренникову.

Табаков не катится по жизни в карете былых заслуг. Утомленный славой фантом с пустыми глазами — это не его портрет. Устает, конечно, но устает не от известности, от работы. Табаков пашет — вот наиболее точный глагол. Среди извилистых лабиринтов московской театральной жизни, среди ее тонких интриг МХТ — как дубина народной войны. Хрясь — премьера, хрясь — премьера?

Рабочий стол Табакова завален не только книгами и пьесами, как полагается худруку, но еще и бумажками, связанными с директорским статусом. Сводки, отчеты, таблицы, графики — весь театр в точных цифрах. Кто в прошлом месяце какую зарплату получил, каков процент посещаемости, с какого спектакля сколько зрителей ушло, не досидев до финала, и почему. У Табакова и деньги, и публика, и премьеры, и актерские трудодни любят счет. Антрепризное баловство им в принципе не поощряется, а за каждого отползающего в разгар сезона на очередной сериал театр взыскивает компенсацию со съемочной группы. Табаков хочет, чтобы его труппу ценили дорого. Дорого же, как известно, ценят тех, кто неохотно продается.

Ему все чаще предъявляют претензии в практицизме, корысто- и властолюбии, общей душевной приземленности. Мол, сидит такой капиталист Прибытков в конторе, золотая цепь поперек живота, сводит дебет с кредитом… «Бизнес — не порок, — писал когда-то в своем заокеанском далеке Сергей Довлатов. — Не к деньгам стремится умный бизнесмен. Он стремится к полному, гармоническому тождеству усилий и результата. Самым доступным показателем которого является цифра?»

О Табакове мы знаем много, но кто из его товарищей и коллег, детей или женщин может уверенно сказать: «Я знаю Олега Табакова»? Более того: насколько близко знаком с Табаковым сам Табаков? Может, и для него собственная душа — потемки?

Прирожденный дипломат, мудрый театральный политик, многоуважаемый шкаф, который заперт, а ключ потерян. Человек, прекрасно воспитанный, адекватный, в хорошем смысле слова предсказуемый: всегда знаешь, как он поступит в той или иной ситуации. Поступит, «как следовает». Как установлено канонами морали и приличия. Однако ни по лицу его, ни по взгляду, ни по текстам, ни по жестам вы не угадаете, чем он в данную секунду дышит и что у него на самом деле болит. 

Табаков прекрасно имитирует искренность. Всегда расположен к людям, но именно потому, что ВСЕГДА, его раскалывают. Обзывают лицемером. Это близко к истине: он лицемерен в тех границах, в каких метит свою приватную душевную территорию. 

Говорят, если вы хотите спрятать от грабителей некую ценность, положите ее на видное место. Воры вскроют паркет, по пушинке разберут фамильную перину и уйдут ни с чем. Так легко упустить главное. Так просто не приметить белого слона в светлой комнате. Среди элиты звериного царства Олег Павлович идентифицирует себя не со слоном, с бегемотом, от чего суть, естественно, не меняется. «Я, — говорит, — толстокожий». Тем самым провоцируя и в начальстве, и в коллегах, и в нас, пираньях пера, сладострастный соблазн куснуть. Уколоть побольнее. Испытать на крепость и прочность. Шкура у Табакова и правда дубленая. Ведра елея и ушаты грязи он давно уже принимает с одинаковым стоицизмом. Насчет Табакова можно выступать открыто, ему и про него допустимо задавать вопросы разные, каверзные, острые; при всей своей упертости он подчеркнуто лоялен; а еще — любит, чтобы о нем писали художественно, даже если эта художественность не слишком лицеприятна…

Табаков сам не прост, и отношение к нему у большинства соответствующее. Не простое. Исследуя О. П. Т. в розницу, встречаешься с людьми, которые любят Табакова беззаветно, или же трезво, или любили когда-то, а теперь живут воспоминаниями, четко разделяя вчерашнюю идиллию и день текущий. Существуют и такие персонажи, у кого в букете чувств к Табакову преобладает страх. Бог весть чем повергает в трепет своих подчиненных смешной артист Табаков. Ведь никогда, по замечанию Пушкина, со смехом ужас не совместен…

Прошлое Табакова — это Саратов, «Современник», рождение «подвала». Настоящее — МХТ, потерявший букву и дух выспренного академизма. Гигантский неповоротливый ледокол, который пять лет назад был так затерт среди торосов и айсбергов — казалось, никакому капитану не вывести. Табаков, осторожно лавируя, вывел — на чистую воду. Куда плыть дальше, определят уже его «дети». Зачатые в стенах Школы-студии, взлелеянные на разных площадках, творчески усыновленные, перетянутые из чужих «семей»?

Семидесятилетнего Табакова окружает в основном молодежь. Те, для кого он начался недавно, чей «Палыч» сам еще очень молод. Кто, если любит, так уж искренне, а если дерзит — с безоглядным нахальством, свойственным возрасту. Их пути пересекаются со столбовой дорогой Табакова в реальном времени, здесь и сейчас. Их лица соседствуют с изображением мэтра и учителя на огромных афишах, имена порой опережают его фамилию в титрах модного фильма, а гонорары едва ли несопоставимы с табаковскими…

Они успешны и самоуверенны — таким был сам Табаков в их возрасте.

Они — кумиры нового поколения. Популярность Табакова преодолела границы нескольких поколений. 

Молодые, подобно Табакову, живут в вечном цейтноте, правда, в цейтноте заботы о себе. Время Табакова теперь в основном растрачивается на заботу о других. Просто есть вещи, которые приходят с годами?

Что же пришло с годами к Олегу Табакову? Какой он на самом деле — высокохудожественный, общедоступный, но в то же время скрытый под маской Табаков?

У нас еще будет время в этом разобраться. Ему всего лишь семьдесят.

Мы попросили Олега Табакова ответить на знаменитую «анкету Марселя Пруста»

 — Что такое, по-вашему, крайне бедственное положение?

 — Это, наверное, когда я спер сладкие коржики, которые во время войны принесли сестра моя сводная с подругой для моей матери, у которой был тиф?

 — Где вы хотели бы жить?

 — В России. 

 — Что такое для вас счастье?

 — Я так полагаю, что счастье — это чрезвычайно редко встречающиеся секунды гармонии с собой и с миром. У меня это случалось, когда рождались дети и когда рождалось дело — «Современник», «подвал»… Повторяю: это моменты очень скоротечные, их не может быть много, и это даже хорошо.

 — Какие ошибки вы готовы простить людям?

 — Ошибки, сделанные сообразно убеждениям.

 — Какое качество вы особенно цените в мужчине?

 — Основательность. Мужчина должен уметь отвечать за свою любовь, за любимую женщину и за все, что в любви рождается. Если он на это не способен, надо у него отнимать пункт в паспорте, где про пол говорится. Вместо «пол — мужской» писать «род — средний».

 — Какие качества вы цените в женщине?

 — Внешнюю красоту и нежность душевную. Я всегда видел в женщине катализатор своего развития. В этом смысле у меня к женщинам утилитарное отношение. 

 — Ваш любимый литературный герой?

 — Санчо Панса.

 — Любимый исторический персонаж?

 — У меня любимых нет. В конце концов, Нерон тоже играл на сцене и поддерживал театр… Разные исторические деятели по разным причинам могут быть терпимы — как максимум. Но не любимы.

 — Главная черта вашего характера?

 — А какая главная черта характера у бульдозера?

 — Упорство. Точнее, упертость.

 — Вот и у меня то же самое. Дойти до цели.

 — Что вы больше всего цените в друзьях?

 — Нашу общую память.

 — Ваш главный недостаток?

 — Лень, как и присуще национальному характеру. И доверчивость, иногда чрезмерная.

 — Разве бывают ленивые бульдозеры? А тем паче доверчивые?

 — Знаешь, бывают.

 — Ваше любимое занятие?

 — Играть на сцене.

 — Что было бы для вас самым большим несчастьем?

 — Пережить детей.

 — Ваш любимый цвет?

 — Цвет небесный, синий цвет полюбил я с малых лет.

 — Цветок?

 — Красная гвоздика.

 — Птица?

 — Лебедь, помнящий о том, что он был когда-то гадким утенком.

 — Любимые писатели?

 — Чехов, Булгаков.

 — Поэты?

 — Пушкин, Пастернак.

 — Любимые имена?

 — Из женских — то, что от маминого имени, Мария, Марина. Если говорить о мужских — Павел, имя отца. Анатолий, имя моего дяди, очень близкого мне человека… Имя Станиславского — Константин Сергеевич — мне очень нравится. Так же, впрочем, как и Владимир Иванович Немирович-Данченко.

 — Когда вы в последний раз смеялись?

 — Да вот только что. С этим у меня все в порядке. Я часто смеюсь.

 — А плакали?

 — Пожалуй, когда смотрел «Возвращение» Звягинцева.

 — Любимые художники?

 — Прежде всего, Серов Валентин Александрович. С другой стороны, Рафаэль. С третьей стороны, я не чужд Баксту и Кустодиеву?

 — Любимые композиторы?

 — Моцарт, Чайковский, Рахманинов.

 — Что вы больше всего ненавидите?

 — Систему, отобравшую у России семьдесят лет развития и возможность стать благодарной землей для своих граждан.

 — Исторические персонажи, вызывающие у вас презрение?

 — Сталин. Презираю и брезгую.

 — Военное событие, достойное, по-вашему, наибольшего восхищения?

 — Восхищения?! Да ну, чушь собачья. Не может такого быть.

 — А победа во Второй мировой?

 — Это не военное событие. Это боль наша, и слезы наши, и потери наши.

 — Реформа, которую вы особенно высоко оцениваете?

 — Отмена крепостного права.

 — Дар, которым вам хотелось бы обладать?

 — Хотел бы знать французский и играть на фортепиано. Это два предмета зависти моей.

 — Как вы хотели бы умереть?

 — Зная, что мои близкие здоровы и у них все в порядке.

 — Если бы после смерти вы могли вернуться, то в виде кого или чего?

 — А зачем возвращаться? Конечно, если в небесной канцелярии особо распорядятся, я постараюсь выполнить плановое задание? Но всерьез никогда об этом не думал.

 — Каково состояние вашего духа в настоящий момент?

 — Дух мой крепчает.

 — Растут ваши душевные силы — прямо как у Нины Заречной?

 — Да, медленно, но растут. Я сознаю ограниченность своих возможностей и тем более ответственно буду решать задачи, которые ставлю перед собой.

 — Ваша миссия?

 — Однажды я шел где-то в Плесе, за мной шла дочь моя Саша, а на некотором расстоянии от нас — компания молодых людей, подначивавших друг друга: «Ну попроси, попроси у него автограф?» Саша обернулась и сказала: «А может, у него его нет!»… Вот и миссии у меня тоже нет.

 — Ваша цель?

 — Оставить преемнику живой, дееспособный Художественный театр. И самое главное — дожить до первого спектакля в новом здании «подвала».

 — Ваш девиз?

 — Бороться и искать, найти и не сдаваться!

 — А серьезно?

 — Девиз мой: человеку надо быть человеком. И это, наверное, главная проблема — как человеку человеком быть?