Художественное руководство и дирекция

Руслан Кулухов
Владимир Хабалов
Ляйсан Мишарина
Наталья Перегудова
Сергей Шишков
Вячеслав Авдеев
Константин Шихалев

Творческая часть

Репертуарная часть

Наталья Беднова
Олеся Сурина
Виктория Иванова
Наталья Марукова
Людмила Калеушева

Медиацентр

Анастасия Казьмина
Дарья Зиновьева
Александра Машукова
Татьяна Казакова
Наталья Бойко
Екатерина Цветкова
Олег Черноус
Алексей Шемятовский

Служба главного администратора

Светлана Бугаева
Анна Исупова
Илья Колязин
Дмитрий Ежаков
Дмитрий Прокофьев

Отдел проектной и гастрольной деятельности

Анастасия Абрамова
Инна Сачкова

Музыкальная часть

Организационный отдел

Отдел кадров

Анна Корчагина

Отдел по правовой работе

Евгений Зубов
Надежда Мотовилова

Финансово-экономическое управление

Альфия Васенина
Ирина Ерина
Елена Гусева

Административно-хозяйственный отдел

Марина Щипакова
Татьяна Елисеева
Екатерина Капустина
Сергей Суханов
Людмила Бродская

Здравпункт

Татьяна Филиппова

Обвенчанная с «Табакеркой»

Дмитрий Мельман, Московский комсомолец, 16.09.2005
Она талантливая, она гордая, она красивая. У нее есть все, о чем можно мечтать. И даже больше. Лучшие роли в театре, знаменитый и, что немаловажно, влиятельный супруг, прекрасный сын. Она говорит, что себе уже все доказала. Жизнь удалась и можно расслабиться? Как бы не так — покой Марине только снится.

Ясность, как выразился папаша Мюллер, — одна из форм полного тумана. Когда все слишком хорошо, это неминуемо наводит на подозрения. А может, все не так просто и сильные стороны Марины являются ее же слабостью? Стоит разобраться.

Зудина — это прежде всего глаза. Большие, выразительные. Говорящие. И вот — эти глаза напротив. 

 — Марина, после громкого юбилея супруга подоспел и ваш день рождения. Интересно, а в семье какой из двух главный?

 — Для меня главнее он. Он лидер. А вообще, я считаю, главный тот, кто содержит семью.

 — Так вы вроде оба неплохо зарабатываете.

 — Ну я, конечно, не в том масштабе, что Олег Павлович? Но нет, это я какие-то примитивные вещи говорю. Наверное, оттого, что я люблю его, я хочу, чтобы он был главный. Понимаете, мужчина, которого можно подавить, мне не интересен. Если бы я могла подавить Табакова, наверное, мы давно бы уже расстались.

 — То есть вы, как умная женщина, добровольно взяли на себя роль ведомой?

 — Нет, ну, наверное, в чем-то я ведущая. Но это настолько не важно, поверьте: веду я что-то или не веду. Мужчина и женщина — как две разные планеты, конкурировать здесь, я считаю, бессмысленно. А с ним конкурировать бессмысленно вдвойне. Я понимаю, кто он.

* * *

 — Быть женой Олега Табакова — тяжкий крест?

 — А разве любовь может быть тяжким крестом?

 — Но ведь в таком муже можно и раствориться. А как же собственное «я»?

 — Я в разумной степени эгоистичный человек и не могу раствориться до конца. То есть я не могу быть никем, скажем так. Наверное, есть категория женщин, которые растворяются в мужьях полностью, принимая все. Но у меня есть определенные принципы. И никогда я бы ими не поступилась только ради того, чтобы быть при ком-то: сытой, одетой, обутой.

 — Получая роль в театре, приходилось оправдываться перед коллегами — мол, это не потому, что он?..

 — Я давно ни перед кем не оправдываюсь. Слишком независимых режиссеров предлагает Олег Павлович: молодых и самодостаточных. И навязать им что-то, думаю, просто невозможно.

 — Но наверняка какие-то уколы были? На то он и коллектив, чтобы перемывать друг другу косточки.

 — Я вообще никогда не думаю о том, кто и что думает. Вот я думаю о чем-то, и этого мне достаточно. А если и были какие-то проблемы… Нет, с коллегами это не связано — с ними как раз проблем не было. Проблема была в восприятии меня журналистами, критикой. Я так скажу. Однажды посмотрела спектакль. Очень даже неплохой спектакль, очень даже хорошего режиссера. И играла там очень даже неплохая актриса. После просмотра я мужу сказала: «Да, мне понравился спектакль. Я знаю, что хвалят эту актрису. Но если бы я так сыграла, меня бы не похвалил никто».

 — Считаете, к вам завышенные мерки?

 — Ко мне — да, завышенные. Знаете, как-то была на «Хрустальной Турандот» — а в тот год я как раз сделала «Старый квартал», работу действительно приняли, очень хорошие слова говорили, — и вот там, на церемонии, я услышала разговор двух женщин. Одна другой говорит: «Странно, Зудину не выдвинули». Та ей: «А зачем? У нее муж Табаков». Вот с этим я сталкиваюсь.

 — Но это, должно быть, очень обидно.

 — Мне есть чем жить. Да и вообще, признание коллег моих, признание режиссеров, зрителей для меня гораздо важнее. А потом, я хочу сказать: у нас не очень любят безусловно успешных. Вот если пожалеть кого — это пожалуйста.

 — У нас страна такая, ничего не поделаешь.

 — Да, одна критик, например, написала: «Как Зудина может играть Настасью Филипповну, если у нее успешное замужество, если ее любят друзья и она ходит в рестораны?» А потом, задним числом, мне рассказывают, что у этой журналистки не все благополучно в семье, много проблем. Конечно, я сразу стала ее оправдывать. Но зачем же переносить все это на меня? В Америке, например, модно быть успешным. А у нас, если ты состоялась, если у тебя успешный муж и вы все время вместе и все никак не разойдетесь, что уже даже скучно, многих это раздражает. Я эту логику понимаю, то есть могу оправдать. Но у меня другая логика. У нас, например, очень много богатых друзей. Ну действительно богатых, которые могут позволить себе практически все. И когда узнаю, что их бизнес стал еще успешнее, честное слово, я только радуюсь.

* * *
 — А вы считаете себя успешной и состоявшейся женщиной?

 — Во всяком случае, я не считаю себя неуспешной. Знаете, иногда говорю Олегу Павловичу: «Наверное, если бы мы с тобой развелись, в смысле карьеры, как ни странно, это пошло бы мне на пользу». Предложения у меня всегда были. А потом, как ни смешно, многие стали бы меня судить как нормального человека?

 — Нормального? Оговорка по Фрейду.

 — Да-да. (Смеется.) Иногда обидно: видишь, что на порядок выше кого-то, кого превозносят ну просто до небес. А здесь: ну что — рядом сильный человек, от которого многое зависит. 

 — Помните фильм «Большая перемена»? Ганжа говорит своей жене-учительнице: «А может, мне перейти в другую школу?» Так, может, вам перейти в другой театр?

 — А вы знаете, мне, наверное, было бы неинтересно. Объясню: мне интересно там, где жизнь. А жизнь во многом там, где Табаков. Вот закончили у него курс Володя Машков, Женя Миронов — ведь никто во МХАТ особенно не рвался. Все, кого брал Табаков, шли в «Табакерку». И во МХАТе стали играть только тогда, когда там появился он. Не знаю: вот бросит он МХАТ, уйдет в любой другой театр — будет жизнь там. А просто играть какую-то роль в некоем театре у некоего режиссера, пусть даже главную? Ну поверьте, это бессмысленно.

 — Говорят: если муж на работе командует женой, работы в общем-то не будет.

 — Я так давно с ним не работала как с режиссером — уже лет семь, наверное. Но помню, иногда были сложности: когда он делал замечание, я обижалась — мне казалось, что он не прав. Да, иногда больше спорю с ним. Или, скажем так, меньше верю на слово. А потом, Табаков характерный артист. Он настолько ярко показывает, что это иногда мне даже мешает. Каждый раз прошу, чтобы он мне ничего не показывал.

 — На репетиции Олег Павлович может повысить на вас голос?

 — Не помню, чтобы он на кого-то кричал. Это не в его характере — он слишком сильный человек.

 — А с роли он вас никогда не снимал? В качестве наглядного пособия для других. 

 — Нет, во-первых, он не любит демонстраций. А во-вторых, я никогда не пила (Зудина улыбается), не опаздывала на репетицию — не за что было наказывать.

 — Но правду говорят, что он запрещает вам сниматься в кино?

 — Вы знаете, не только от вас это слышала. Объясню, в чем дело: в театре я играю лучшие роли мирового репертуара?

 — А стало быть, незачем размениваться по мелочам?

 — Не только. Понимаете, я не считаю себя до конца социальной актрисой. Если нет истории абсолютно чувственной и эмоциональной, мне кажется, я не убедительна. В театре я играю Антигону, Настасью Филипповну. Может быть, сыграю Анну Каренину — есть предложение. Не знаю: мне кажется, я никогда не смогла бы сыграть, к примеру, учительницу. Или медсестру, милиционера. Просто бы не знала как.

* * *

 — Табакову 70. В каких случаях проявляется ваша с ним существенная разница в возрасте?

 — Вы знаете, если бы он не был Табаковым, я не уверена, что рядом со мной находился бы человек, который на много лет старше меня. Он исключение из правил. Таких мужчин не много.

 — Но, как ни крути, вы люди разных поколений. Должны иначе воспринимать многие вещи.

 — Объясню, в чем разница. Он мудрее. Я реагирую болезненней на многое, иногда бываю нетерпимой. Хотя тоже с возрастом становлюсь другой. Вот посмотрите, какая смешная вещь. В 20 лет мне было страшно, что придет какая-то актриса, девочка, и вдруг она понравится Олегу Павловичу. С возрастом, казалось бы, этот страх должен только усиливаться. А у меня наоборот: сейчас смотрю на молодых актрис — у меня не то что чувства ревности не возникает, мне их попросту жалко. У некоторых из этих девочек происходит какая-то странная переоценка собственной персоны. Иногда так смешно становится. Актриса, когда получает роль, уверена, что она настолько прелестна и настолько хороша, и именно поэтому выбор пал на нее. Она не понимает, по каким критериям ее выбрали. А режиссеру порой нужны ее отрицательные качества: или желание всем нравиться, или стервозность, или вульгарность. Просто я знаю всю эту кухню.

 — А что, эти молодые актрисы еще и дают понять всем своим видом: мол, Олег Павлович на меня глаз положил — сейчас я Зудину за пояс-то и заткну?

 — Не-е-ет. Ну может быть, иногда… (Смеется.) В чем это выражается? Ну я не знаю, в том, что человек, например, может позвонить ему по телефону. Хотя я считаю, что неприлично звонить худруку, во-первых, если он не просил, а во-вторых, если ты не работаешь с ним долгие годы и если ты не ученица.

 — Когда появились слухи о вашей якобы сопернице, молодой актрисе, вам было больно?

 — Вы знаете, так нелепо было. А в театре все еще задавали вопрос: «А почему именно ее журналисты выбрали?» Она действительно славная девочка, не из наглых. И та публикация на моей к ней симпатии нисколько не сказалась.

 — Умные люди, конечно, сразу поняли, что это «утка», однако многие, надо признать, возбудились на этот счет.

 — Знаете, я до сих пор думаю: вот мы не стали подавать в суд на эту газету, но в следующий раз терпеть подобное я не буду. Серьезно говорю: судиться начну со всеми и по любому поводу. Ведь даже некоторые мои знакомые растерялись, из-за границы звонили. Немножко так недоуменно, потому что они прекрасно знают нас. Понимаете, Олег Павлович совершенно не тот человек. Скорее я могла бы выкинуть какой-то финт, сказать: уйду и буду жить отдельно. А Табаков по природе своей однолюб?

 — Однако ж вы 10 лет встречались с Табаковым, когда он был еще женат.

 — Когда он со мной встречался, он больше не встречался ни с кем. А жена? Женщина, я так думаю, должна либо принимать эту ситуацию, либо уходить. Никакой борьбы за мужчину быть не может. Бороться можно за жизнь, за здоровье ребенка, можно бороться с врагами, которые напали на родину. А эти 10 лет? Да какая там борьба — это счастье абсолютное. И потом, было бы мне плохо, не ждала б я эти 10 лет — ушла либо направо, либо налево.

 — Интересно, вы помните тот день и час, когда впервые назвали Табакова по имени?

 — Ой, несколько лет прошло. У нас был роман уже, так года полтора мы вообще на «вы» были. А по имени я его года через три только назвала.

 — Когда все свершилось, имею в виду брак, почувствовали какую-то особую ответственность? Мол, уже не просто Марина Зудина — жена Табакова! Как бы чего лишнего не ляпнуть.

 — Что вы, я настолько мало ляпала всегда. Ну если 10 лет у нас был роман, и я никому ничего не рассказывала, ни с кем не делилась? Нет, со мной можно общаться, можно дружить. Но никогда никто лишнюю информацию от меня не получит. Я умею молчать.

 — Это уже какая-то школа КГБ. Или школа Шелленберга?

 — Наоборот, Олегу Павловичу это как раз и не свойственно. Если его переполняет что-то, молчать он не может — все равно проговорится.

 — Вы - молодая интересная женщина. Мужчины, уверен, на вас обращают внимание. Олег Павлович как реагирует?

 — Никак не демонстрирует.

 — Но вы же знаете его как свои пять пальцев. Даже если нет реакции, по одному лишь движению бровей можете понять все.

 — Да, но он никогда не опустится до того, чтобы как-то негативно реагировать, если я кому-то нравлюсь. Нравлюсь и нравлюсь. Ну и что?

* * *

 — Вы как-то сказали, что после рождения Павлика целый год переживали депрессию. Что имели в виду?

 — Ну не год, где-то полгода. Я думаю, это бывает у любой женщины, которая рожает ребенка. Чисто физиологический процесс: когда не можешь контролировать слезы, когда не спишь ночами. Это очень тяжело, физически тяжело. И тогда начинается депрессия. А потом, честно говоря, мне не хватало внимания. Все-таки мужчина не способен понять, что с женщиной произошло: какая это нагрузка, какая усталость?

 — Даже Олег Павлович — такой опытный человек?

 — А это все равно. Олег Павлович, как, наверное, и любой мужчина, не любит слова. Отношение его ко мне — это поступки. А мне в тот момент не хватало именно слов: да все пройдет, ты отдохнешь, не волнуйся. Я помню, вообще очень смешная ситуация была. После очередного кормления: Пашка — ему месяца три было — плачет, я - сижу на кухне сонная. А Олег Павлович спал отдельно — специально так сделала, чтобы его не тревожить. Короче говоря, в 4 утра пришла к нему, разбудила. Говорю: «Так, я кладу тебе ребенка, больше не могу». Проснулась я от того, что мой ребенок орет. Вбежала в комнату: муж храпел. А Пашка орал оттого, что ползал-ползал, да и свалился с кровати. Я поняла, что все эксперименты эти не для моего супруга.

 — А на вторую попытку сейчас бы решились?

 — Это уже как Господь Бог распорядится. Первое время после рождения Павлика я настолько уставала, что даже не могла представить, что у меня будет еще один ребенок. А потом? Была одна попытка, но закончилась она неудачно. Поэтому скажу так: можно планировать что угодно, а вот как сложится? Все в руках Божьих. 

 — Тем более не так давно, в 2003 году, вы с Олегом Павловичем обвенчались. Для чего это нужно было?

 — Не знаю. Понимаете, все эти годы я не считала себя готовой к браку — не была уверена, что мы долго проживем вместе. А тут у меня потребность появилась. То есть я сказала себе: нет, это все слишком серьезно. А если это серьезно, то должно быть так. Больше ни с чем не связано. Хотя? (Марина загадочно улыбается). Говорят: когда венчанный брак, деткам лучше?