Художественное руководство и дирекция

Руслан Кулухов
Владимир Хабалов
Ляйсан Мишарина
Наталья Перегудова
Сергей Шишков
Вячеслав Авдеев
Константин Шихалев

Творческая часть

Репертуарная часть

Наталья Беднова
Олеся Сурина
Виктория Иванова
Наталья Марукова
Людмила Калеушева

Медиацентр

Анастасия Казьмина
Дарья Зиновьева
Александра Машукова
Татьяна Казакова
Наталья Бойко
Екатерина Цветкова
Олег Черноус
Алексей Шемятовский

Служба главного администратора

Светлана Бугаева
Анна Исупова
Илья Колязин
Дмитрий Ежаков
Дмитрий Прокофьев

Отдел проектной и гастрольной деятельности

Анастасия Абрамова
Инна Сачкова

Музыкальная часть

Организационный отдел

Отдел кадров

Анна Корчагина

Отдел по правовой работе

Евгений Зубов
Надежда Мотовилова

Финансово-экономическое управление

Альфия Васенина
Ирина Ерина
Елена Гусева

Административно-хозяйственный отдел

Марина Щипакова
Татьяна Елисеева
Екатерина Капустина
Сергей Суханов
Людмила Бродская

Здравпункт

Татьяна Филиппова

«Женщина должна быть под мужчиной…»

Анжелика Заозерская, Труд, 13.04.2007
Актриса театра и кино Ирина Мирошниченко неожиданно для себя стала героиней документального фильма «Женщины против мужчин», премьера которого состоялась на Первом канале в марте. Но оказалось, что преподнесенная зрителям история личной жизни актрисы не соответствует действительности. Поэтому Ирина Петровна нарушила обет молчания, который она хранила по отношению к журналистам на протяжении последних лет, и наконец-то рассказала о своих любовных романах, а также о том, как тяжело быть красавицей.

 — Ирина Петровна, в свое время о вашем браке со знаменитым литовским режиссером Витаутасом Жалакявичюсом судачила вся Москва. Никому не хотелось, чтобы талантливая, красивая актриса вслед за мужем отправилась в Прибалтику. И вы предпочли остаться, отказавшись от своего счастья…

 — То, что рассказали обо мне и Жалакявичюсе в фильме «Женщины против мужчин», не что иное, как чума. Во-первых, я не давала никакого интервью вообще, за меня весь текст кто-то придумал и озвучил. Во-вторых, я ни в коей мере не против мужчин, скорее, наоборот. В-третьих, мы расстались с Витаутасом вовсе не потому, что у нас не было детей, как утверждается в этом фильме. Жалакявичюс вообще никогда не заикался о детях, более того, я думаю, он не хотел иметь детей со мной. Ведь у него был ребенок и была семья, которую он ради меня бросил. Права народная мудрость, что на чужом несчастье своего счастья не построишь, и благодаря браку с Витаутасом я сполна убедилась в этом. Возможно, мы бы с ним и не дошли до загса, если бы вся Москва не гудела о нашем романе. А так нам ничего не оставалось другого, как пожениться. Правда, еще до свадьбы я очень сомневалась: хочу ли я быть с этим человеком или могу без него обойтись. Мы с Витаутасом очень быстро поняли, что «погорячились» связывать себя узами Гименея. Режиссер он, действительно, великий, только вот жить с ним не очень-то легко. Но мы расстались интеллигентно, сказав друг другу «нет», и все.

 — Неужели Жалакявичюс так просто взял и отпустил вас?

 — Тогда ходили разные слухи о нашем разрыве, вплоть до того, что он залепил мне пощечину на прощание, но этого не было. Я не позволяла ни одному мужчине со мной плохо обращаться. Если вдруг чувствовала холодок со стороны любимого человека, то уходила сама. Но что делать, если ты больше не «тонешь» в глазах вчера еще обожаемого человека, если его руки перестают тебя волновать, если ты больше не ощущаешь волшебства мира в его присутствии? Нередко сам человек не может объяснить, почему он разлюбил или его разлюбили. Если мы не может назвать истинную причину разрыва или развода, тогда как ее могут знать посторонние? Я никогда не рассказывала о своих мужьях и любовниках, потому что не хотела совершать предательство по отношению к ним. Только подлые или глупые люди рассказывают посторонним о своих интимных отношениях.

 — А может, снявшись в картине Жалакявичюса «Это сладкое слово свобода», вы невольно накликали беду? Теперь вы точно знаете — какой у свободы вкус…

 — Я никогда не рвалась в феминистки. Более того, у меня всегда была четкая позиция, что женщина должна быть под мужчиной. Несмотря на всю свою независимость, я умела быть ручной, нежной, ласковой. Мне не нравятся те женщины, которые режут правду в глаза мужчине, потому что это не умно. А к своей свободе я не стремилась.

 — И по большому счету эта тактика — угождать мужчине — приносила свои плоды: главные роли в театре, покровительство режиссеров, не так ли?

 — Я и сама всегда была «крутой», и работала как вол. Не поверите, но не могу вспомнить и половину фильмов, в которых снималась, потому что их было очень много. А театр, в котором я служу больше 40 лет? Сейчас молодые актрисы совсем другие — они легко могут бросить роль, родить ребенка, уехать на съемки фильма, тогда как раньше во МХАТе все было иначе. Для моего поколения играть на прославленной сцене было равносильно полету в космос. Легендарные артисты МХАТа — Алла Тарасова, Ангелина Степанова, Ольга Андровская, Борис Ливанов, Алексей Грибов — были пригвождены к сцене. Грибов пережил инфаркт во время спектакля, но доиграл его до конца. Причем такая самоотверженность со стороны артистов была правилом, а не исключением. Возможно, мне следовало бы поберечь себя, но жизнь уже прошла, как говорил один из героев Чехова.

 — Ирина Петровна, а молодые актрисы театра прислушиваются к вашим замечаниям?

 — Когда я поступила в труппу театра, знаменитые актрисы — и Тарасова, и Андровская — меня постоянно учили, как надо говорить, как вести себя, как одеваться. Им не нравилась моя челка, которая нависала на глаза, мои длинные волосы, джинсы… Я все время слышала наставления: «Ира, будь строже, глубже, лаконичнее». Борис Ливанов ругал меня за ужимочки, за кокетство. Я пыталась следовать их советам, хотя в душе считала их несколько старомодными. Теперь я кажусь старомодной для молодых актрис. 

 — Раньше вы были первой актрисой Олега Ефремова, тогда как у нынешнего главного режиссера театра — свои любимые актрисы. Вам обидно, что все так изменилось?

 — Никаких обид нет. Олег Павлович Табаков — чудный человек: добрый, порядочный, умный, и я это говорю без всякого лукавства. При его руководстве МХАТ стал менее политизированным театром, очень живым, разнообразным, современным. Табакову удается сочетать в себе почти невозможное — талант художника, творца и организаторские способности. В театре готовятся 15 спектаклей, а выходит всего 5. Олег Павлович отбирает премьеры очень строго. Всем советую посмотреть спектакль «Последняя жертва», в котором замечательно играют Олег Табаков и Марина Зудина. Может, ее героиня уступает героине Алле Тарасовой, тем не менее это очень талантливая работа.

 — Ирина Петровна, какую из своих ролей вы считаете самой удачной?

 — Роль Елены Андреевны в картине Андрона Кончаловского «Дядя Ваня». На эту роль претендовала замечательная актриса Елена Соловей, но режиссер предпочел меня. За свою творческую жизнь я переиграла всего Чехова, но тогда это было в первый раз. Благодаря фильму «Дядя Ваня» я первый раз в своей жизни увидела Париж, о котором мечтала с детства. Я была девочка из бедной семьи, но мама хотела, чтобы ее дочь читала стихи Бодлера в подлиннике, и в молодости я замечательно знала французский язык. Правда, тогда в Париже у меня украли кошелек с деньгами и билетами, чего я никак не ожидала от этого прекрасного города.

 — У парижанок вы уловили шарм и шик, который стал частью вашего имиджа?

 — У меня московский шик, который ни в чем не уступает французскому. Коренные москвички, к числу которых я принадлежу, такие стильные штучки, что затмят любую парижанку. Мужчины постоянно испытывают на себе силу московского шарма…

 — Шарм — это нечто неуловимое, ускользающее, тогда как красота — объективная реальность. Трудно быть красавицей, обладающей еще и шармом?

 — Я никогда не считала себя красивой, но очень хотела ею быть. Красота всегда вызывает зависть и поэтому очень осложняет жизнь. Но сейчас меня беспокоит уже не моя красота и даже не желание ее сохранить, а мысль, как достойно встретить старость. Я категорически против пластических операций, в результате которых перекашивается, искажается лицо, и только. Ведь какими бы волшебниками ни были хирурги, молодость они все равно не вернут. А разве приятно смотреть на себя в зеркало и видеть чужое лицо? Я считаю, что стремление помолодеть с помощью пластики — это все от лукавого.

 — Вы не боялись предстать на экране дурнушкой?

 — В фильме «Жаба» я сыграла журналистку, которая пыталась покончить с собой. И я так изуродовала свое лицо, что меня никто не узнавал. Но мой эксперимент очень не понравился зрителям. После этого неудачного опыта я поняла, что артист должен соответствовать тому, что от него ждет публика.

 — Ирина Петровна, не жалеете о том, что не познали радости материнства?

 — Разумеется, жалею, но ничего уже не вернешь. Я в течение 16 лет играла Машу в спектакле «Три сестры», поэтому не позволяла себе рожать. Если бы я начала жизнь сначала, то в первую очередь стала бы матерью.

 — Почему вы так мало снимаетесь в кино?

 — Я сделала первый шаг в сегодняшний кинематограф — снялась в сериале «Капитанские дети», который сейчас идет по Первому каналу. Что же касается серьезного кино, то оно не обращает на меня внимания. Но я к этому отношусь легко: не нужна — значит, не нужна. Ведь насильно мил не будешь. Хотя это не означает, что я осталась без работы. У меня есть МХТ, в трех спектаклях которого я сейчас играю (в том числе и в «Тартюфе»), я участвую в антрепризном спектакле —«Безумство любви» и выступаю с концертами. Так что при желании работу всегда можно найти.

 — Работу найти не трудно, а как быть с любовью?

 — Я всегда была влюбчивой и не утратила этой способности по сей день. Правда, когда наступает момент прозрения и ты видишь, что твой король — голый, начинаешь тихо его ненавидеть, превращаясь при этом в злую ведьму. В этом состоит парадокс любви.