Художественное руководство и дирекцияРуслан Кулухов Владимир Хабалов Ляйсан Мишарина Наталья Перегудова Сергей Шишков Вячеслав Авдеев Константин Шихалев Творческая частьРепертуарная частьНаталья Беднова Олеся Сурина Виктория Иванова Наталья Марукова Людмила Калеушева МедиацентрАнастасия Казьмина Дарья Зиновьева Александра Машукова Татьяна Казакова Наталья Бойко Екатерина Цветкова Олег Черноус Алексей Шемятовский Служба главного администратораСветлана Бугаева Анна Исупова Илья Колязин Дмитрий Ежаков Дмитрий Прокофьев Отдел проектной и гастрольной деятельностиАнастасия Абрамова Инна Сачкова Музыкальная частьОрганизационный отделОтдел кадровАнна Корчагина Отдел по правовой работеЕвгений Зубов Надежда Мотовилова Финансово-экономическое управлениеАльфия Васенина Ирина Ерина Елена Гусева Административно-хозяйственный отделМарина Щипакова Татьяна Елисеева Екатерина Капустина Сергей Суханов Людмила Бродская ЗдравпунктТатьяна Филиппова | На рандеву с вечнымАлексей Мокроусов, Новое время, 19.11.2006 Новые театры в Москве появляются так редко, что рождение каждого из них — событие, сравнимое с рождением звезд. Мелких много, а сверхкрупных, понятное дело, единицы. К сверхновым можно отнести появление «Студии театрального искусства» Сергея Женовача. У студии, выросшей из учебного курса режиссера в РАТИ (это многих изумило: что у нас, кроме студентов, и смотреть-то некого? — ответ очевиден) и ставшей теперь частным театром, пока еще нет собственного помещения, предназначенное ей театральное здание откроется лишь в будущем году на Таганке, на ул. Станиславского. Пять ее спектаклей, вышедших большей частью из курсовых и дипломных работ, постоянно играются на разных площадках, в Центре Мейерхольда, Театральном центре «На Страстном» и в филиале Театра Маяковского. Каждый раз это аншлаги и (большей частью) восторги критики, вечно страдающей от столь редкого появления в репертуаре классической русской литературы. Труппа Женовача берется за сложнейшие тексты, практически вымытые из репертуара даже академических театров на госдотации. Охота пуще неволи — но если проще думать о сложном, чем не думать вообще, то театр сам не оставляет себе выбора. Понимая искусство как служенье муз, а не мамоны, он обречен на заклание вечному. «Мальчики» поставлены Женовачем по мотивам «Братьев Карамазовых» Достоевского. Из всего многообразия сюжетных линий здесь выбрана та, что связана с судьбою Илюши Снегирева (его играет Сергей Пирняк) и других школьников, поначалу перестреливающихся с Илюшей камнями, а после его болезни с ним помирившихся и не отходящих уже от его постели. Из братьев Карамазовых на сцене лишь Алеша (запоминающаяся роль Александра Коручекова, режиссера, отметившегося в студии кристально-поэтичной постановкой поздней шекспировской комедии «Как вам это понравится?»), ведущий с детьми беседы, которые можно было бы назвать душеспасительными. Но в условиях, когда дети в большинстве своем предоставлены сами себе и никто ими толком не занимается, эти беседы выглядит уже проявлением милосердия, делом по прозрению слепых, которых все бросили. Но мелодраматизмом дело не кончается. Диалоги Алеши с юным нигилистом Николаем Красоткиным (Андрей Шибаршин) звучат инфернально-отточенно и в то же время очень искренне. От этой искренности порой даже мороз по коже: именно с такой неистовой верой в собственную правоту, несгибаемой убежденностью в своих принципах и совершались (и совершаются) на протяжении ХХ века самые жуткие дела. А ведь всего-то, казалось бы, дел: вовремя поговорить да разуверить. Причем в спектакле расставлены непривычные акценты для порой высокопарно-воспаряющего стиля Достоевского. Сентиментальность осознается здесь как стилистический прием, но вовсе не как содержание, и это понимание оказывается залогом успеха. Сочетание дистанции, близкой к холоду, с каким-то сверхъестественным напряжением сердца, с желанием высказать последнюю правду составляет основу поэтики Сергея Женовача. Выражается это порой довольно неожиданными средствами — в «Мальчиках» эмоциональные паузы и взрывы всего спектакля прописаны в роли дворовой собаки Перезвона, блестяще исполняемой Сергеем Аброскиным. Кажется даже невероятным, что камертоном пьесы может стать такой образ. Этот талантливый актер появляется и в последней премьере театра — инсценировке Сергея Женовача по «Захудалому роду» Николая Лескова. Перед нами настоящий манифест, продуманный и выделанный без громких заявлений, но с тем фундаментом, на котором и выстраивается в итоге историческое здание большого театра. В «Захудалом роде» Лесков, по-прежнему недооцененный ни наукой, ни школой, нанизывает множество историй, даже, точнее, сваливает их словно массу бисера в одну кучу. Но при этом у него все так аккуратно подобрано и гармонизировано, что в итоге рождается настоящая панорама русской жизни, по своему историзму и психологизму вполне сопоставимая и с Толстым, и с Достоевским. Тот же «Захудалый род», чье действие происходит в провинции и в Петербурге в период между войной с Наполеоном и поздней александровской эпохой, — это не просто череда портретов чудаков и оригиналов (а статичная сценография Александра Боровского как раз подчеркивает это портретирование), но настоящее художественное исследование того, что принято называть сегодня расхоже-загадочным словосочетанием «русский дух». В отличие от «Мальчиков» в «Захудалом роде» бисируют актрисы, а не актеры, хотя и у последних есть ряд выдающихся без преувеличения работ — тот же Аброскин в роли учителя- провозвестника-толстовца Мефодия Червева или острохарактерный Алексей Вертков как Дон Кихот Рогожин. Но доминируют все же Ольга Калашникова в роли горничной Ольги Федотовны и прежде всего Мария Шишлова как княгиня Варвара Никаноровна — настоящая аристократка на сцене, и намеком не допускающая даже мысли о своем параллельном бытовании в XXI веке. Впрочем, переписывать в восторженном отупении стоит по большому счету всю программку «Захудалого рода», настолько ровен состав труппы и так аккуратно и точно работает с нею Сергей Женовач. Новому театру подвластны, судя по всему, все жанры. Marienbad Шолом-Алейхема в постановке и сценографии Евгения Каменьковича — это полноценная комедия, сделавшая бы честь любым законодателям антрепризы в современной России. История об отпускниках на европейском курорте и оставшихся дожидаться их в местечках и гетто родственниках подана как зрелище ироничное и динамичное, не отпускающее ни на секунду. Мало у кого еще сегодня получится так умело сочетать занимательность с настроением, делать во всех смыслах слова кассовый театр и не допускать при этом ни грамма пошлости. Яркая Мириам Сехон в роли Бейльци Курлендер определяет национальный еврейский камертон всего спектакля, и вся труппа не изменяет этой ноте ни на секунду. Тот же Алексей Вертков как прощелыга-дантист из Кишинева, Татьяна Волкова как Ханна Марьямчик, Ольга Калашникова в роли Эвы Чапник — тут что ни роль, то Доска почета. А в эпизодах вновь блистает Сергей Аброскин: его Калмен Бройхштул хоть и молчит, но из головы нейдет. У Аброскина есть и свой бенефис — главная роль в спектакле Германа Сидакова «Об-ло-мов-щина?». Более поэтичного переложения гончаровского романа и представить себе невозможно. Недрогнувшей рукой вычистив почти все сюжетные линии, связанные со Штольцем, режиссер (он же и автор сценической композиции) фокусируется на отношениях Ильи Ильича с Ольгой Ильинской (Татьяна Волкова). Выясняется, что и без «немецкого» фона, навязшего в зубах противопоставления двух ментальностей можно поставить настоящего «Обломова» — мягкого, лиричного в сценах детства Ильи Ильича и в то же время какого-то по-русски беспросветного и безнадежного. Единственное счастье театра перед лицом такой классики — он всегда может притвориться, что все как бы понарошку, и подарить надежду даже с выключением последнего софита. Ближайшие спектакли СТИ, гастролирующего сейчас в Прибалтике, пройдут 27 и 28 ноября в Центре им. Мейерхольда (Marienbad и «Захудалый род» соответственно), затем 16 и 17 декабря там же - «Об-ло-мов-щина?». | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
