Он говорил за всю среду

Анатолий Смелянский, Культура, 4.10.2007
Олег Ефремов родился под созвездием Весов. Это случайное совпадение не раз поминалось, в основном комически. Хотя если прочитать самые распространенные характеристики людей, вступивших в мир под этим знаком, многое в ефремовском характере подтверждает вековые наблюдения. Он жил тайно и явно под мощным воздействием Венеры, планеты любви, имел «ярко выраженные эстетические наклонности, способность к разным видам художественного творчества» (цитирую самую распространенную интернетовскую версию про тех, кто причислен к Весам). С некоторой долей правды можно отнести к нему и то, что люди этого воздушного знака"увлекаются совершенно несбыточными идеями, иногда теряют чувство реальности, вынашивают проекты «вечного двигателя» и т.д.

Его «вечным двигателем», совершенствованию которого он отдал жизнь, был Московский Художественный театр. В этой своей пожизненной работе он пользовался возможностями своего характера и дара, которые никакими Весами не предусмотрены. Обладал несокрушимой энергией в достижении цели, великолепно ориентировался на местности, художественной и политической, был ярко выраженным лидером, умудренным театральным «диктатором», часто тараном, не умеющим отступать. «Желаю славы я» (с этими строками пришел в мае 45-го в Школу-студию) — это и про него. «Достиг я высшей власти» — монологом Годунова закончил свою актерскую карьеру — и это тоже про него.

Не собираюсь создавать жизнеописание О. Н. (не раз в прошлом к такому жанру обращался). Надеюсь, коллективный портрет Ефремова так или иначе возникнет на страницах книжки. Что-то в показаниях друзей и спутников Ефремова сходится, что-то разнится, но это идет не столько от ошибок вспоминателей, сколько от сложности самого «объекта». В давнем спектакле Юрия Любимова было пять Маяковских. Если б можно было поставить спектакль об Олеге Николаевиче, то там было бы не меньше персонажей. Ефремов в одиночестве, Ефремов в диалоге с властью, он же в отношениях с актерами, которых взялся вести по жизни. Ефремов — в полной «завязке», чудовищно сосредоточенный, работающий без устали несколько суток подряд. Ефремов в полной «развязке», свободный от всех своих социальных и личных обязательств, отпустивший душу на волю, на праздник, который обычно завершался тихими днями покоя, «выхода» и возвращения в трудный мир. Он нашел свой способ проживания жизни в условиях «невиданного государства» и, скажем вослед поэту, «невиданного театра», которому он хотел вернуть человеческий облик. 

В юбилейных книжках не принято сосредотачиваться на мрачных аккордах. «Плохой конец заранее отброшен, он должен, должен, должен быть хорошим». Так вот хочу сказать, что «хорошего конца» не было. Жизнь свою человеческую и артистическую О. Н. изживал почти в полном одиночестве, мало кем понятый и поддержанный. В отличие от многих товарищей по цеху не умел внашиваться в любую обувь. Не пожелал вступить в контакт с новой властью в 90-е годы. Решил все взять на себя и взял. Возродить чеховский МХАТ, отрезанный им по живому от МХАТа горьковского, не удалось. Многих вернейших своих актеров растерял. Покидал этот мир как герой трагической пьесы. Трагизм в том, что не успел, не сумел свершить заповеданного ему дела. Свою ситуацию понимал острее и глубже всех своих прижизненных друзей, врагов и критиков.

Однажды прочитал ему строчку Пастернака, процитированную в каком-то газетном интервью Сергея Аверинцева (О. Н. ценил его как мало кого из современников). Знакомая цитата в чужом тексте часто сверкает каким-то добавочном смыслом. «Я говорю за всю среду, с которой я имел в виду/ сойти со сцены, и сойду». Красота и исчерпанность поэтической формулировки, ограненной рассуждениями умнейшего филолога, совпала с чем-то очень личным. О. Н. промолчал, затянулся сигаретой, надолго, как он любил. Попросил еще раз прочитать. Видимо, строка попала в тон тому, как сам он осмысливал близкий и неизбежный уход.

Полвека он «говорил за всю среду». Эта среда больше не существует, так же как и та страна, в которой он пытался возродить Художественный театр. Первые годы после ухода Ефремова усваивали и присваивали: кто был к нему ближе, кто пил с ним чаще, кого он больше любил. Прошло пять лет, все эти смешные споры и претензии смыты временем. Остался он сам во всем своем человеческом и художественном достоинстве, одиночестве, крупности и мощи характера. Остались не решенные им задачи, которые придется решать следующим поколениям.

Вот и все дела, как он часто любил повторять, желая упростить или просто снять трудную ситуацию. 
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Аудиозапись спектакля «Возможная встреча». Вступительное слово Марины Багдасарян, Театр FM, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000