Евгений Писарев: «Я - бесконцептуальный режиссер»

Роман Должанский, Коммерсант, 12.05.2008
Сегодня в рамках фестиваля «Черешневый лес» МХТ имени Чехова покажет премьеру спектакля «Конек-Горбунок» по пьесе братьев Пресняковых. Это первая и единственная в этом сезона премьера на главной сцене Художественного театра. Режиссер спектакля ЕВГЕНИЙ ПИСАРЕВ ответил на вопросы РОМАНА Ъ-ДОЛЖАНСКОГО.

- Пьесу по всеми любимой с детства сказке Ершова написали братья Пресняковы. Как бы вы определили, что именно они, известные деятели жесткой «новой драмы», сделали со старой доброй русской сказкой?

 — Когда я брал пьесу в руки, то очень боялся, что столкнусь в ней со стебом на тему «Конька-Горбунка». Я не могу сказать, что был в восторге от тех переложений классики, которые братья Пресняковы делали прежде. Но здесь, мне кажется, другой случай. Понятно, что все сравнения условны, но я бы сказал, что они сделали «Конька-Горбунка» в шварцевско-горинском стиле. То есть это современная фантазия, местами ироничная, но без вульгарной актуализации. Она смешная в должной мере, но и в должной мере поэтичная. Хотя там и нет ни одной рифмы. Мне стихов все-таки не хватало, поэтому я позвал Алексея Кортнева, чтобы он сочинил песни. В них мы стараемся послать хоть какой-то привет Ершову.

- Но все-таки в тексте пьесы чувствуется, что ее написали авторы пьес «Терроризм» и «Изображая жертву»?

 — Конечно. Один из наших актеров, который играл и в «Терроризме», называет эту работу «Пресняковы-лайт». Здесь нет никаких безобразий, Конек не живет с Иваном и так далее. А есть история о некоем непотопляемом и неунывающем народе, который, куда его ни отправь и что ни заставь делать, всегда найдет, как выйти из трудного положения. И все сделает по-своему, с хитрецой, с раздолбайством, но самостоятельно. И представления о небесах и о дне морском у героев такие, какие они могут быть у людей, не вылезающих из своей избы.

- То есть это патриотическая пьеса?

 — В известном смысле — да. Потому что к людям, о которых идет речь, авторы относятся не только с удивлением и с улыбкой, но и с теплом. Если они там все дураки, то и царь дурак. Если это история про лузеров и неудачников, то их царь — главный лузер.

- Как вам кажется, театр рассчитывает получить взрослый спектакль или детский? Название вроде бы для утренника. Но суть, как уже ясно, для взрослого осмысления. 

 — Есть очень опасная формулировка адреса — для семейного просмотра. Я опять вспоминаю Шварца и Горина: фильмы и спектакли по их пьесам нравились и детям, и взрослым. Каждый что-то свое находил. Например, как в «Обыкновенном чуде». В театре такое сделать, по-моему, тяжелее, чем в кино. Но мы старались. Пока спектакль будет играться как вечерний. А если маленькие дети придут, то тоже ничего страшного не случится.

- Вы пришли в режиссеры из актеров сравнительно недавно, но уже заслужили славу чуть ли не первого в современной Москве режиссера, который примирил хороший вкус с сегодняшним бульваром. Актеры, обретшие режиссерские амбиции, обычно начинают ставить что-то очень серьезное, чтобы сразу доказать свою состоятельность. Вы разумно выбрали иной путь. Ниша умельца по части кассовых пьес вас устраивает?

 — Нет, но никакой паники у меня нет. Я спокойно занял эту нишу и, думаю, сумею спокойно выплыть из нее. Когда я ставил «Одолжите тенора» в Театре Пушкина, считал себя актером, по стечению обстоятельств ставящим спектакль, а вот уже после «Примадонн» в МХТ режиссера в самоопределении ставлю на первое место. Личные режиссерские истории мне теперь интереснее. Откровенно коммерческую драматургию больше делать не собираюсь, что не означает планов поставить «Отелло» или «Трех сестер». Не хочу их ставить совсем. Я про себя говорю, что я бесконцептуальный режиссер. Моей концепцией может быть только моя энергия, мое понимание актеров, мое ощущение жизни. Но им делиться ведь можно не только с помощью Кена Людвига, но и в шекспировских комедиях, в пьесах Мольера.

- Актерское прошлое мешает вам или помогает наладить взаимопонимание с актерами?

 — Я никогда не попрошу у артиста сделать что-то, что я сам как артист не смог бы или не понимал бы, как можно сделать. В этом смысле — помогает. С другой стороны, дистанция, безусловно, режиссеру нужна. И мне приходится ее специально выстраивать, иногда сознательно удлинять. Особенно с теми, с кем я прежде вместе выходил на сцену. Но если правильно организовать процесс, то это небольшие проблемы. Главное — убедить артистов, что ты знаешь, что делаешь.
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000