Райа-Синикка Рантала: Кругом дети СтаниславскогоИрина Алпатова, Культура, 24.10.2002 31 октября в Московском Художественном театре имени А. Чехова состоится премьера спектакля «Тот, кто получает пощечины» по пьесе Леонида Андреева с участием Виктора Гвоздицкого, Станислава Любшина, Владимира Кашпура, Валерия Хлевинского, Егора Бероева, Дарьи Мороз и других актеров. На постановку художественный руководитель театра Олег Табаков пригласил Райю-Синикку РАНТАЛУ, известного режиссера из Финляндии. Московским театралам это имя уже знакомо: Рантала дважды работала в Табакерке — над спектаклями «Опасные связи» и «А в Конго есть тигры?». Мы попросили финского режиссера поделиться своими впечатлениями о русском театре и о своеобразии работы с московскими артистами. - Госпожа Рантала, в русском театре кроется для вас особая привлекательность или он вам столь же интересен, как любой другой национальный театр? — Для меня русский театр, безусловно, гораздо более интересен. Ведь мы в Финляндии — тоже «дети Станиславского» с точки зрения нашего театрального образования. Я и сама занималась исследованиями в области театральной педагогики, пыталась найти для себя наиболее ценные вещи. Находила их и у Вахтангова, и у Мейерхольда, и прежде всего у Станиславского. Конечно, обращалась и к деятельности Ли Страсберга, к тем, кто сегодня работает по этому методу в США. Для нас русский театр — это что-то особенное. Будучи еще молодой, я получила отсюда очень много импульсов. Я часто приезжала в Москву, ходила смотреть спектакли. Это началось еще в 1973 году, когда здесь проходил первый конгресс Международного института театра. Потом я часто бывала на Таганке, видела много спектаклей в студии Табакова, когда она еще только начиналась. - Когда вы лично познакомились с Олегом Табаковым и как возникли ваши творческие контакты? — Мы впервые встретились в 1972 году в Будапеште, на семинаре Комитета Нового театра МИТ, в состав которого оба входили. Мне запомнился смешной молодой артист из Советского Союза. Он носил тогда вельветовый костюм, а в самые скучные моменты чьего-либо выступления развлекался тем, что засовывал себе в глаз лимонную корочку. Несколько лет спустя, оказавшись в Москве, я с удовольствием посмотрела его режиссерские работы в студии — «Маугли», «Две стрелы». Я тогда руководила актерской школой в Хельсинки и пригласила Олега на постановку, он сделал со студентами «Две стрелы». Когда я была главным режиссером драматических театров Лахти и Хельсинки, тоже приглашала его на постановки. И мы в течение многих лет говорили о том, что и мне пора бы поработать в Москве. Но когда я руководила театрами, такой возможности не было, я очень много работала, была постоянно занята. В 1997 году я оставила штатные должности и стала свободным режиссером. И с этого момента могла отвечать «да» на его приглашения. Результатом этого стали два поставленных мною спектакля в Табакерке и нынешние репетиции во МХАТе. - До этого вы когда-нибудь работали в России? — Нет. - Табаков предлагал вам конкретный материал для постановки или оставлял право его выбора за вами? — Мы обсуждали несколько вариантов. И он что-то предлагал, и я тоже. Решили остановиться на пьесе Леонида Андреева «Тот, кто получает пощечины». Я уже ставила ее в Лахти в 1989 году. Табаков видел этот спектакль и, как оказалось, еще с тех времен думал о возможности постановки этой пьесы в Москве. - Мхатовский спектакль — это повторение пройденного или совершенно другой вариант постановки? — Совершенно другой. Прошло время, появились другие актеры. А я всегда полагаюсь на актеров, когда ставлю спектакль. И, конечно, у российских исполнителей совершенно иной мир. - Вы ощутили какое-либо своеобразие работы именно с русскими актерами? — Каждый актер — личность. Тут практически невозможно ничего обобщить. Но скажу, что актеры МХАТа, например, отличаются от актеров Табакерки. - Чем же? — Тем, что во МХАТе актеры, прежде чем начать что-то делать, пытаются все для себя уяснить на интеллектуальном уровне. Они заранее хотят очень четко представить, что им предстоит. И сами приходят ко мне со своими идеями и предложениями. Табакерковские же актеры больше полагаются на режиссерскую волю. А вот в Финляндии артисты стремятся как можно скорее приступить к конкретным действиям. Они более склонны искать сообща, в процессе репетиций. Здесь же артисты приходят на репетицию с домашними заготовками. - Вас это устраивает как режиссера? — Вполне. Как, впрочем, очень устраивает профессиональный уровень российских актеров. - А если возникают какие-то расхождения между исполнителями и режиссером, как вы поступаете? — Мы ищем все новые и новые варианты. Я пытаюсь спровоцировать актеров на другие идеи, которые я уже смогу принять. Вернее, важно, чтобы мы все вместе пришли к соглашению. И это не компромисс, но расширенный поиск новых возможностей. - Легко ли было делать распределение ролей в спектакле, ведь не все актеры были вам достаточно хорошо известны? — Совсем нелегко. Я, честно говоря, поначалу думала, что это будет совместная постановка МХАТа и Табакерки, что я смогу занять артистов и той труппы тоже. Я их лучше знаю. Но пришлось понять, что с точки зрения репертуара, графика репетиций и тому подобных вещей это абсолютно невозможно. Поэтому «Тот, кто получает пощечины» — чисто мхатовский спектакль. Впрочем, когда я работала в Табакерке, много спектаклей во МХАТе видела. Кое-кто из артистов был мне известен по киноработам, российское кино в Финляндии увидеть можно. Виктора Гвоздицкого, исполнителя главной роли, я помню еще по роли Пушкина в спектакле Камы Гинкаса «Пушкин и Натали». Так что я практически всех актеров, занятых в спектакле, так или иначе знала. Совсем мне не известные в постановке не заняты. Проблема-то была в другом. Оказалось, что я выбрала настолько популярных актеров, что они не всегда могли репетировать, потому что были очень заняты в текущем репертуаре. И поэтому мы иногда теряли время. - Что для вас связано с именем Леонида Андреева и с этой конкретной его пьесой? — Я прочитала пьесу лет 20 назад. Она меня захватила. Я ощутила, что в этом восхитительном мире цирка комическое всегда сочетается с неизбывным стремлением рисковать своей собственной жизнью. В результате возникает та среда, в которой можно ставить самые серьезные и глубинные философские вопросы. Кстати, другие пьесы Андреева не похожи на «Того» и вряд ли, с моей точки зрения, могут сегодня иметь успех. А вот героев этой драмы можно считать людьми нашего времени. Я, между прочим, была потрясена тем, что в Москве эта пьеса не идет. - Вас удовлетворяет репетиционный процесс? Есть ли вероятность точной реализации вашего замысла? — Я всегда не могу понять, как мне все-таки удается добраться до премьеры. Будем надеяться на лучшее. - Вы уже получили перспективные предложения от Олега Табакова? — Вы не поверите, но мы практически не виделись. Сейчас, например, Олег в Германии. Конечно, в самом начале работы мы все подробно обсудили, а потом только раза два успели сказать друг другу «привет». Но надеюсь, что до моего отъезда мы все-таки еще разок пообщаемся. На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000 Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000 Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000 Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000 Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000 Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000 Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000 Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000 Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000 Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000 Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000 Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000 Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000 |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
