Евгений Гришковец в «Осаде»

Светлана Осипова, Московский комсомолец, 22.09.2003
Очки уютно сидели на носу, вихор упрямо торчал на затылке, но Гришковец не обращал на это внимания, потому что был увлечен. Он говорил о готовящемся спектакле «Осада».
 — МХАТ пошел на то, что согласился, чтобы мы работали над спектаклем, для которого не написана пьеса. Не то чтобы я написал ее и не показал — а не существует как таковой.
Это значит, что у будущего спектакля есть только канва, по которой актеры сочиняют текст прямо в процессе репетиций. Есть два актерских состава, и фишка в том, что текст, который сложился у одного состава, абсолютно не такой, как у другого.
 — А как иначе? Люди-то разные, — рассуждает Гришковец. — в каждом составе шесть героев. Есть три воина, Икар, который весь спектакль пытается развестись, юноша и ветеран. Но не такой ветеран, как раньше, который значительно старше меня, а ветеран сегодня может быть и моложе меня.
При всей этой неопределенности у будущего спектакля все-таки есть некоторые конкретные очертания. Во-первых, уже в первый день репетиции были готовы декорации, которые придумала Лариса Ломакина. На вопрос о том, какие они, Евгений отвечает, что они красивые и удивительные.
 — Я хотел, чтобы зрителю было видно, как декорация работает. Например, если движутся облака, значит, кто-то приводит в движение определенный механизм, и люди в зале это видят.
Во-вторых, музыка к спектаклю будет старинная, народная, балканская.
 — Музыканты интерпретируют ее как могут, потому что я просил их не играть этнографически точно, — говорит Гришковец.
В-третьих, он установил временной предел.
 — Спектакль не должен вывалиться за рамки двух часов. Главная проблема в том, что актеров приучили говорить нечеловечески медленно. А в жизни-то мы разговариваем быстро и часто — не раздумывая. Я прошу их меньше изображать, что они думают. Так что текст, который, например, был придуман на 22 минуты, приходилось урезать до 14.
Жанр своего спектакля Гришковец обозначил как «спектакль» — ни больше, ни меньше.
 — Женя нарочно говорит, что это обычный спектакль, — выдает секрет режиссер и драматург Михаил Угаров. — На самом деле он использует в работе одну из интереснейших техник, где прежде всего нет проблемы отчуждения автора от текста.
Это действительно так. Актеры сами формируют свой текст, а значит, они его любят.
 — Вначале каждый работал над своим текстом. Потом они начали обмениваться находками. Это хорошо. По-человечески. Но оказалось, что репетировать больше 3-4 часов невозможно, потому что начинают сгорать предохранители.
Выяснилось, что не все актеры смогли в этом участвовать. Это или получается сразу и с удовольствием, или ни в какую. Получилось у Валерия Трошина, Эдуарда Чекмазова, Павла Ващилина, Олега Соловьева, Игоря Золотовицкого, Виталия Хаева, Максима Какосова и у самого Гришковца, который выйдет на сцену скорее всего 8 октября.
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Аудиозапись спектакля «Возможная встреча». Вступительное слово Марины Багдасарян, Театр FM, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000