Марина Голуб: Счастье — быть свободным человеком

Мария Безрук, Труд-7, 6.10.2005
Марина Голуб — одна из ведущих актрис МХТ, «звезда» кино, представляющая «Утреннюю почту» на канале «Россия». Ее обожают ученики, а режиссеры ставят на нее спектакли. Она влюблена в профессию, полна оптимизма и жизненной энергии. Это как никто другой знает ее муж — актер Анатолий Белый, которого Марина поддержала в трудную минуту. Сегодня Марина Голуб репетирует Гертруду в новой постановке «Гамлета», которую зрители увидят в конце года. А на экраны страны выходит картина Павла Лунгина «Бедные родственники», где Марина сыграла одну из лучших своих ролей.

 — Расскажите о своей новой работе в кино.

 — Мне очень приятно, что в моей жизни есть Паша Лунгин. Я снималась в его картине «Свадьба». И это были не просто съемки. Это был яркий, радостный кусок жизни. Мы жили в Туле, общались, нам было безумно интересно. Паша умеет создать на съемках удивительную атмосферу. Он человек умный, глубокий. У него в группе не бывает ссор, интриг. Во время съемок «Бедных родственников» мы жили в Ялте и тоже одной большой дружной семьей. И хоть съемки были довольно сложными, получали огромное удовольствие. 

 — Вам не кажется, что «Родственники» — это очень специфическое атмосферное кино про еврейское семейство и близко и понятно оно будет не всем?

 — Я так не думаю. Каждый поймет что-то свое. Ведь что у евреев главное — родственные связи. Это гонимая нация, которая на протяжении веков свято берегла свои традиции. Русские, к сожалению, в большинстве своем их утрачивают. Так же, как и родственные связи. Никто уже не собирается за большим столом, не обзванивает ежедневно друг друга. А сколько заброшенных могил! Думаю, зрители эту тему поймут.

 — У вашей героини Бэлы был какой-то прототип?

 — Да, у нас в Одессе жила такая тетя Роза, мамина родственница. У нее были бесконечные скандалы с любовниками. И каждый раз она выбегала во двор и кричала: «Люди, помогите!» Но как только кто-нибудь пытался за нее заступиться, она заявляла: «А чего это ты вмешиваешься!». Моя же Бэла — это собирательный образ. Я видела множество таких вот женщин, беззаветно преданных своей семье. Их бьют, а они все прощают, все равно любят, понимают. Они всю жизнь варят борщи, пилят мужей-алкоголиков, но при этом очень преданы семье.

 — Вы служите в Московском художественном театре. Как вы думаете, почему у публики к нему всегда особое отношение?

 — Есть такие места — намоленные. Мы всегда выбираем себе какой-то определенный приход или батюшку. Есть места, где нам хорошо. И хоть говорят, что не место красит человека, а человек место, здесь как-то все вместе. Для меня такое место — МХТ. В нашем театре есть какая-то планка, опускаться ниже которой нельзя, даже в неудачных спектаклях. Здесь подбирается особый коллектив. Здесь есть незыблемые традиции человеческого качества. Здесь ситуация — гений-актер, но дрянь-человек — не проходит. Я шла к этому месту всю свою жизнь. Первая попытка поработать во МХАТе была у меня еще при Олеге Ефремове. Потом долгое время я работала в другом театре, на эстраде, в еврейском театре. Потом был период, когда я работала только на телевидении. Вообще все в моей жизни складывалось очень непросто. И в профессиональном отношении все пришло гораздо позже, чем у других. Но это не важно. Есть люди, которые проживают свою жизнь красиво от начала и до конца. Они начинают сразу на вершине и потом так и идут. Но это единицы. И, как правило, у этой медали есть и другая сторона, например, отсутствие личной жизни. Моя профессиональная судьба начала активно развиваться во второй половине моей жизни физической. Но я счастлива. Потому что иначе я наделала бы много ошибок.

 — Но ведь любой актрисе важно состояться еще молоденькой?

 — По-разному. У меня все было неразрывно связано с тем, что происходило вокруг. Я стала востребованной потому, что в определенный отрезок времени понадобилось какое-то определенное качество, которое есть во мне. А раньше оно никому не было нужно. Но это только одна составляющая успеха. Вторая — труд, безумно тяжелый, до седьмого пота. Когда забываешь о себе, родных и близких. Только он может принести результат. Я в какой-то момент засучила рукава и, забыв себя, начала вкалывать. Сейчас за это расплачиваюсь здоровьем, но я кое-чего достигла. Труд — это не только профессия, но и работа над собой. Я, например, переживаю за своих коллег, которые мало смотрят спектакли и фильмы. Нужно постоянно следить за всем, что происходит вокруг. Самое страшное, если кто-нибудь скажет тебе однажды, что ты - пыльный мешок. Все остальное можно пережить.

 — Когда я увидела вас впервые, меня поразило ваше жизнелюбие?

 — Это от мамы, от бабушки. Я мир воспринимаю прежде всего со знаком плюс. Не говорю сразу «нет», я всегда скажу «да, давайте попробуем». При этом я очень нервная, взрывная, у меня сложный характер. Но я борюсь с этим. Мне и врач говорит: Марина, поберегите свою нервную систему, умейте отдыхать.

 — Расскажите о своих родителях.

 — Папа у меня дипломат. А мама была театральной актрисой. Она была талантливее меня. Такая Джульетта Мазина. Но ее актерская судьба, к сожалению, не сложилась. А отец, если продолжать аналогию, чем-то похож на Феллини. Мама была очень гордым человеком и не хотела, чтобы отец помогал ей. У нее был сложный характер. И там, где надо было подогнуться, она шла напропалую. Поэтому рано умерла. Два года, как ее нет с нами, и я это ощущаю с каждым днем все острее. Она во мне, потому что она мне передала талант любить жизнь. При том, что нам было очень непросто вместе. Она все время пыталась мною руководить, а мне это не нравилось. Дело еще и в том, что наши родители жили в то время, когда их «строили», навязывали им какие-то догмы. Они же, в свою очередь, «строили» детей. Нам постоянно твердили: нельзя, нельзя, нельзя. Ты себя неправильно ведешь, ты не то делаешь. Поэтому я так много разрешаю своей дочери. А самое большое счастье — быть полноценным свободным человеком…

 — А чем занимается ваша дочка?

 — Она заканчивает продюсерский факультет ГИТИСа. Начинает работать в МХТ, занимается фестивальной деятельностью театра. Она смотрит спектакли и отбирает их для зарубежных гастролей. Она очень любит театр, хорошо в нем разбирается. Боюсь, как бы ее не занесло со временем в режиссуру. Потому что женщина-режиссер — это неправильно.

 — А вы принимаете участие в судьбе дочери?

 — Дело в том, что она выросла в театре. Она когда-то поступала в юридическую академию, но расплакалась на вступительных экзаменах, признавшись, что ей это неинтересно и что она обожает театр и мечтает заниматься театральным делом. Потом она поступила в ГИТИС. И ей предложили эту работу в МХТ не потому, что она моя дочь, а потому, что она хороший специалист. И у нее всегда есть особый взгляд.

 — Такой яркой самодостаточной женщине, наверное, очень непросто было найти партнера в жизни, так как женщине обычно хочется, чтобы мужчина был еще сильнее?

 — Не совсем так. Сила в первую очередь — это ум, мудрость. Я благодарна Господу за нашу встречу с Толей. Он уникальный и очень талантливый. Он интеллигент, умница, утонченный человек. Он понимает психологию женщины. А счастье, известно, — это когда тебя понимают. Он очень добрый, ласковый и нежный. Вот сейчас он в Норвегии. Пошел по магазинам и выбирает нам с Настей подарки. Звонит и спрашивает, а какого цвета лучше взять, какой размер. А я девушка крупная. Говорю: меряй на себя — в плечах должно быть как раз. Такие вещи дорогого стоят? Наши женщины в основной своей массе не обласканы, а главное — не поняты. Очень много эгоизма вокруг. А я считаю, самое большое счастье — это дарить.

 — Я знаю, что в тяжелый для Анатолия Белого период простоя вы поддержали его, не дав разочароваться в профессии и в себе самом?

 — Я не считаю, что этот момент был для него тяжелым — это он так говорит. Он был молодым актером, только начинал. Он актер сложный. Не маска, не типаж, не мордочка. К нему должны были прийти — увидеть, почувствовать. Ему надо было себя показать. Он правильно сделал, что пошел к Анатолию Васильеву на мастер-классы во время театральной олимпиады. Там его увидел Кирилл Серебренников, предложил роль в «Полароидных снимках» — и пошло. Но он-то хотел, чтобы все было сегодня и сразу. Я ему говорила: «Толя, подожди, все придет». И верила в него. Я ведь тоже сидела в простое больше 10 лет. И ничего, сумела себя сохранить и дождалась работы. Но он такой человек, он не может находиться в бездействии. А сейчас у него все хорошо. Тьфу, тьфу, тьфу… Приходят роли, которые должны были прийти. Он может играть все — комика, лирика, трагедию, злодея, положительного героя.

 — Вы сейчас в театре репетируете Гертруду…

 — Сложная работа. Я очень устаю, очень переживаю. Но меня это наполняет таким светом. И ради этого можно пойти на многое. Я пока в начале пути и не знаю, к чему приду в конце. А наш режиссер Юра Бутусов — такой театральный крот, который глубоко копает. Это театр редкостной правды, удивительных переживаний. Для меня это новый этап в жизни. Да, это кровавое дело, но наша жизнь тоже кровавая. Про что сегодня ставить «Гамлета»? Ведь «Гамлет» — это всегда «про что-то». Сегодня вопрос «быть или не быть?» встал очень принципиально. Все попрано, все подавлено. И все-таки во всем этом прорастают какие-то цветы счастья, уголки рая. И есть люди, которые себя сохраняют.
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Аудиозапись спектакля «Возможная встреча». Вступительное слово Марины Багдасарян, Театр FM, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000