Актер Авангард Леонтьев: «Насте Заворотнюк надо изменить свою судьбу»Елена Ямпольская, Известия, 27.02.2007 27 февраля отмечает 60-летие народный артист России Авангард Леонтьев. Долгое время он верой и правдой служил театру «Современник», а три года назад вошел в труппу МХТ. У педагога Леонтьева учились многие нынешние звезды — и настоящие, и сериальные, и серединка наполовинку. В золотом списке Леонтьева-актера — «Несколько дней из жизни Обломова» и «Утомленные солнцем», Чичиков у Валерия Фокина и Шуйский в «Борисе Годунове» Деклана Доннеллана… Накануне юбилея Авангард Николаевич встретился с обозревателем «Известий» Еленой Ямпольской.- С того вопроса, которым обычно интервью заканчиваются, мне бы хотелось начать. Ваши творческие планы? — Творческих планов нет никаких. Это мое привычное состояние. Простои у меня бывали всегда — я не вхожу в обойму замечательных актеров, востребованных бесконечно. Есть такие счастливчики, которые перетекают из проекта в проект. Их единственная проблема — не заштамповаться. - Про «бесконечно востребованных» с иронией говорите? Может, бесконечно доступные? Неужели вас в сериалы не зовут? — В хорошие — редко. Вот пригласили на роль Павла I в «Адъютанты любви», и я согласился. Работать с такой скоростью непривычно, но от подобных ролей не отказываются. - И как вам конечный продукт? — Ничего. Местами очень даже. Только, по-моему, авторы сценария напрасно думают, что публике нужна любовь, любовь, сплошная любовь — чтобы не было скучно смотреть на одну пару, перекидываемся на другую и все следим за их любовью… А взята была очень интересная эпоха: Павел, Наполеон, Александр I, и можно было больше внимания уделить историческим персонажам, которые, кстати, неплохо удавались. Это я ворчу. - Никита Михалков, у которого вы неоднократно снимались, рассказывает, что на площадке «12 разгневанных мужчин» использовал вас в неожиданном качестве — своего личного репетитора. Быть педагогом при Михалкове — ответственное дело. — Крайне ответственное. Если бы я присоветовал ему какую-то неточность, я бы за нее потом и отвечал. Кстати, я еще не видел материала — может, и насоветовал чего-нибудь на свою голову… Но мне казалось, что именно в этой работе я могу быть ему полезен. Он так много придумал для других артистов — замечательные приспособления, характеры, гримы, он рождал на площадке такие вкусные, аппетитные ходы, а сам играл большую роль, где практически все время надо быть в кадре, и, чтобы не наделать ошибок, ему нужен был глаз со стороны, помощник. Он, кстати, всегда именно в такой форме обращается, особенно если надо сыграть эпизод: «Помоги нам, пожалуйста. Ты нам поможешь?» Понимает, что любому артисту хочется играть главные роли. Я не видел его в деле с 93-го года, с «Утомленных солнцем». Правда, я еще снялся в крошечном эпизоде в «Сибирском цирюльнике»… - И каковы свежие впечатления? — Он такой же - заводной, азартный. Ничего не потерял, хотя время своим катком ездило — и по нему в том числе. Пресса его ругала, собратья по Союзу кинематографистов его ругали, вообще вошло в моду его ругать. До анекдотов доходит. Никита возродил довоенный теннисный корт на Николиной горе. Вложил несколько тысяч долларов своих собственных денег. Сам за лето появился там раза полтора, кортом пользовались члены кооператива — кто хотел. Но пока Никита все это реконструировал, по поселку ползли упорные слухи, будто он собирается приватизировать корт и станет брать деньги за аренду… - Говорят, Михалкову невозможно советовать, он все решает сам. — Если уж он просит совета и доверяет человеку, то слушается, как ребенок. Это очень хорошее для актера качество — детскость. - После такого сотрудничества не захотелось самому снять кино? Ваши режиссерские опыты в театре, пусть и малочисленны, но вполне удачны. — Мне два раза предлагали снимать сериалы. По 50 серий каждый. Оба раза я отказался. - Сериалы совсем дурацкие? — Нет, один материал был ничего. Даже с историческим уклоном. Но я подумал, что не справлюсь. Придется все бросить, уйти из театра — а я не могу и не хочу этого делать. Меня убеждали, что я, и не бросая ничего, смогу с этим справиться, но я испугался такого подхода. Мне всегда хватало моих педагогических опытов. Я еще в школе вел драматический кружок, и потом, когда преподавал, — это опять-таки был кружок, только на более высоком уровне. Я из своих студентов сделал кружковцев. Мне нравится играться в театр. Полвека, наверное, уже играюсь. А то и больше — лет шести я выступал в роли Муравья в дачном спектакле по басне Крылова… - Среди ваших учеников, то есть «кружковцев», много известных актеров. Судьбой своей они распорядились по-разному. Скажем, Евгений Миронов — это глубинное бурение. Володя Машков предпочел искать счастья в Голливуде. Заворотнюк — сами знаете, что предпочла… Помимо профессиональных навыков, вы, наверное, давали им какие-то житейские установки? — Конечно. Все педагоги много морализировали на эти темы. - На какие именно? — А на те, на которые вы намекаете. Я недавно пересматривал дома наши учебные VHS-ки и увидел, как замечательно Настя Заворотнюк играет Сашу в чеховском «Иванове» — это была ее дипломная работа. Настя очень способная артистка. И как она добилась успеха в одном, так теперь ей надо добиться успеха в главном — вернуться к драматическим ролям. Она и в этом сериале, который ее прославил, играет неплохо — она там живая. Другое дело, материал крайне однообразен — у попа была собака… Хотя людям нравится. Но теперь ей, как настоящей актрисе, следует подумать о глубине и серьезности своей карьеры. Что касается Володи, я мало знаю, чем он сейчас занимается. Просто верю, что мощь таланта приведет его туда, куда надо. Два раза в месяц мы играем спектакль, который поставил Машков, — «№ 13». Володя в него столько выдумки и азарта вложил, что мы работаем с наслаждением. Я хожу на этот спектакль как на праздник, хотя он физически для меня труден. В мои лета играть с такой скоростью, которую завещал нам Машков, — просто дыхалки не хватает порой. А скорость там настоящая водевильная. Володя говорил: «Не смейте медленно играть!» Спектакль идет шестой сезон, билетов нет, всякий раз приходит по тысяче зрителей, поэтому у меня ощущение, что Машков где-то рядом. - И все-таки самые близкие отношения — творческие и человеческие — у вас сложились с Мироновым. — Да. - Тогда поговорим про Бартоло в «Женитьбе Фигаро» Кирилла Серебренникова. Считаете ли вы эту свою роль удавшейся? — Пока нет. Мы все еще продолжаем работать. Если в семь часов вечера у нас спектакль, то все — и артисты, и режиссер, и технические службы — собираются в час тридцать, чтобы репетировать. Когда меня пригласили сыграть Бартоло, я порадовался, что буду работать с Женей, с Кириллом, с хорошими партнерами. А роль очень трудная. Ее практически нет. - У вас за последние годы было несколько изумительных сценических работ — Аркашка в «Лесе» прежде всего. А насчет Бартоло… Со стороны кажется, что вы просто поддались на уговоры Миронова. Как было и с Клеантом в «Тартюфе» Нины Чусовой. Вы ведь не могли тогда отказать Табакову? — Ну почему? Не только это имело значение. Думал — может быть, удастся. Я видел, как прекрасно когда-то играл Клеанта Юрий Богатырев. Но нам с Чусовой придумать интересный ход не удалось. Поэтому я и вышел из спектакля. А что касается Бартоло, у меня все еще впереди. - Вы в труппе Художественного театра третий сезон. Прижились? — Приживаться надо на сцене, а все, что я сыграл в МХТ, пришлось на первые четыре месяца работы. С тех пор ничего нового не было. Правда, Табаков поручил мне великую роль Расплюева, но спектакль, к сожалению, закрыли. Я даже отказался играть Паниковского в «Золотом теленке» с Меньшиковым, потому что у меня были репетиции в театре. - Что говорит Табаков по поводу вашего простоя? — Я никогда ни с одним режиссером, ни с одним худруком или продюсером не беседовал по поводу их планов относительно моей персоны. Нет, вру — один раз я подал заявку Валерию Фокину, когда он собирался ставить «Ревизора» в «Современнике». Наступил на горло своим принципам и попросил: дай мне вторым составом попробовать Хлестакова. Он ответил: я этого не сделаю, потому что у меня другая задумка, мне нужна другая индивидуальность. И когда я увидел Василия Мищенко в этой роли, я понял, что Фокин не кривил душой. Мищенко играл великолепно. У артистов жизнь трудная, но у художественного руководства она тоже нелегкая. Надо занять актеров, но надо ведь и публику занять — это главное. Мы все, кто работал в «Современнике», так воспитаны — это от Ефремова идет, который был хорошим хозяином по отношению к своей труппе, он умел всех отоварить ролями, чтобы артисты лясы не точили по кулуарам и печенку себе не проедали. Но все равно главным было — поставить хорошую пьесу. Ради зрителя, а не своей личной судьбой должны жить артисты в театре. Где-то на стороне, в кино, в сериалах реализуй свои амбиции. - Авангард Николаевич, мне уже приходилось слышать историю, откуда возникло ваше необычное имя. Может быть, еще разок расскажете? — Расскажу, конечно. Имя мое заимствовано у старшего брата — он был младшим лейтенантом и погиб на Курской дуге, буквально через месяц-полтора после окончания пехотного училища. Вот он-то и был Авангард. Он родился в 1924 году, тогда была мода на новые имена. Я родился после войны, таких имен уже не было, но меня родители назвали в честь брата, в память о нем… Вот так же, как вам сейчас, я когда-то рассказывал эту историю в «Современнике», в актерском фойе, и вдруг Андрей Мягков говорит: «Знаешь, если бы твоего брата не убили, ты бы мог не родиться. Родители бы на это не пошли». Думаю, он был прав. Меня мама родила в 43 года, и я был третий ребенок, у меня есть еще брат — Валерий. Но поскольку Авангард-первый погиб, то родители — в основном, я думаю, отец — решили назло врагам родить еще сына. Я был некоторым возмещением ущерба, нанесенного семье. Никогда я не хотел имя поменять, хотя порой с ним мучился и мучаюсь до сих пор. Жалко людей — им трудно выговорить. Тогда я предлагаю: зовите меня просто Гарик. - Знаю, что вы не любите обсуждать эту тему, но все-таки — как продвигается ваша с Табаковым совместная работа по обустройству могил старых мхатовцев? Или она уже завершена? — В последнее время мы занимались могилой Павла Александровича Маркова — великого театрального критика и историка, которого все очень любили и очень уважали. Теперь так критиков не уважают. Вот он мог выносить приговоры, и пришлось бы только соглашаться, но он на приговоры был не щедрым. Как-то обходился без приговоров. Ольга Александровна Радищева рассказала мне, как найти его могилу на Введенском кладбище — это было непросто. Еще труднее было добиться разрешения спилить ветхое дерево — огромное, в несколько обхватов. Понадобились альпинисты… А закончиться эта работа не может, потому что к нам все время обращаются: вот там-то есть могила такого-то мхатовца, почему до нее руки не дошли? - Трудитесь с Табаковым на пару, как могильщики в «Гамлете»? — К любому худруку приди с такой идеей, тебе скажут: «Ребята, уж как бы это было хорошо! Но мы живых не можем обеспечить. Старикам помочь надо, матерям помочь надо…» А вот Олег Павлович и на то, и на другое находит средства. Причем не бюджетные. У него отношение к отеческим гробам особое. Он и сына, Антона, приучил помнить о родных могилах. Кстати, Антон — прекрасный парень. Как он заботится о своей маме, о Люсе Крыловой… У Раечки Ленской, секретаря Ефремова, а потом и всех его сменщиков в «Современнике», — она недавно только ушла на пенсию — был юбилей. Антона не было в Москве, но он прислал за ней к театру длинный белый лимузин. Она долго не хотела туда садиться, весь театр во главе с Галиной Волчек ее уговаривал, наконец, она, как звезда, села в этот лимузин и поехала домой… - Вы любите людей. Редко кому удается с возрастом сохранить это качество. Мы целый час разговариваем, а вы очень мало сказали о себе. Только — какой молодец Никита, какие заботливые люди Табаковы — старший и младший, насколько талантливы Миронов и Машков и как прекрасно другой актер сыграл роль, о которой вы мечтали… — Это счастье моей жизни — оказаться среди таких людей хороших. Мне повезло несказанно. Я с ними работаю, дружу, могу у них учиться. За одно это я своей профессии благодарен и могу простить ей ожидание ролей годами. Всего сразу нельзя требовать. Я доволен своей жизнью, хотя очень часто грущу. Но грустят все люди, Паустовский писал, что грусть — это очень человеческое качество, а так радоваться, как мне довелось, не каждому выпадает. Евгений Миронов — об учителе Авангард Николаевич несколько раз сыграл в моей судьбе решающую роль. Во-первых, именно он привел меня «в артисты» — согласился прослушать, когда я приехал в Москву из Саратова. Потом, после окончания Школы-студии МХАТ я тяжело заболел, буквально ходил по стеночке. Леонтьев вытащил меня из больницы, привез к Олегу Павловичу Табакову, и они предложили мне главную роль в спектакле «Прищучил». Понятно, что здоровье мое резко пошло на поправку. А дальше он так и вел меня по жизни, как ведет всех своих учеников. Он не актеров воспитывает, а людей. Таскает их по выставкам, по концертам, они засыпают в консерватории, бедные, но на пятый раз уже начинают отличать Шостаковича от Чайковского… Леонтьев — человек кристальной честности, прямо экспонат для Бахрушинского музея. Деньги не имеют для него никакого значения — этим он и нас заразил. К счастью, не до конца… Никита Михалков — о друге Гарик Леонтьев снимался у меня в трех фильмах — «Обломов», «Утомленные солнцем» и «Сибирский цирюльник». Он помогал мне ставить «Механическое пианино» в римском театре «Арджентино» с Марчелло Мастроянни и вот сейчас, совсем недавно, был моим ангелом-хранителем на съемках «Двенадцати разгневанных мужчин». Я просил его следить за тем, как развивается характер моего героя, потому что, контролируя всю площадку, именно себя-то я мог и упустить. Гарик — идеальный партнер, потрясающий товарищ. Он умеет создать атмосферу и погрузить в нее актера. Он уникален — и с точки зрения своей порядочности, и по бесстрашию казаться смешным, нелепым, и с точки зрения потрясающего взрывного темперамента, и по степени глубины. Гарик относится к тем людям, которые определяются фразой Бунина: «Я для тебя — как воздух. Без него не можешь, но его не замечаешь». Он появляется, когда он абсолютно необходим. На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000 Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000 Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000 Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000 Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000 Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000 Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000 Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000 Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000 Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000 Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000 Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000 Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000 |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
