Колоратурный контрабас

Мария Седых, Литературная газета, 28.01.1987
Пьеса и спектакль, о которых пойдет речь, довольно необычны. На сцене воспроизводится ход свадьбы со всем ее ритуалом, запрограммированными выступлениями и незапрограммированными неожиданностями, на которые так щедра жизнь. Необычная форма спектакля породила и несколько необычную рецензию на него, как бы продолжающую тот разговор, который начат авторами «Тамады».

Как часто мы повторяем в последнее время: рутина, пассивность, застойные явления нашей жизни. А как они выглядят, эти самые застойные явления, какой у них вкус, запах, цвет? В какие формы они отливаются, какие у них ритуалы? Что едят, поют, пьют, что любят и ненавидят в застойные-то времена?
Впрочем, с тем, что и сколько пили, уже разобрались, даже зарифмовали почти: застой — застолье. «Хорошо сидим» — как заклятье повторяли. А можно так: «Хорошо сидим?» И уже хором: «Хо-ро-шо!» А главное — хорошо хором, хором лучше, чем соло. Спокойнéе.
Итак, сидим. Московский Художественный театр пригласил нас на свадьбу. Столы расставлены буквой «П», накрыто, «нóлито». Ну, правда, извините — филиал. Могло быть побогаче. Да в старом здании еще ремонт не кончен, а на Тверском другая свадьба гуляет, серебряная. Не обессудьте, заходите, артистов пригласили, некоторых вы даже узнаете, будут и народные. Так что все как у людей — язычок, рыбка: если не облапошат, будет и вырезка, но это позже.
А пока заминки, накладки, свет в зале то включат, то выключат.
А чего ждут, почему не начинают? Ах, тамаду? Верно, и пьеса ведь называется «Тамада».
Прервемся. Есть мнение, что читатель, не имевший счастья быть приглашенным во МХАТ на свадьбы, не поймет нашего репортажа. Включите свое воображение, постарайтесь вспомнить: каждый из вас хоть раз в жизни гулял на шумной «ресторанной» свадьбе, где большинство не знает друг друга, где перемешаны возрасты, социальные статусы, темпераменты и представления о том, как «надо». Свадьба — своеобразный, стихийный срез общества, где, как в романе, умеющий смотреть и видеть может многое узнать о сегодняшнем дне.
Два акта спектакля — две свадьбы. Персонажи — женихи, невесты, родственники, гости и обслуживающий персонал. Все четко поделено, у всех свой сюжет. И как говорит один шутник: «Дальнейшее показывает будущее».
Снят ресторан, чтобы было красиво и торжественно, было что вспомнить и молодым, и гостям, чтобы не хуже, чем у людей. Приглашен тамада — оказывается, теперь так «носят».
Гиви — знаменитый тамада. Конечно, Гиви. Мягкий акцент, черные усики, парик, веселый — правильно, грузин. Не обидим ли мы грузин? При чем здесь грузины? Ведь на московской свадьбе приклеили усики, изменили голос, чтобы стать на время изящными и артистичными, как грузины. А сами-то мы как? Мы не знаем. Мы что, сами и сказать не можем? Мы уже давно говорим: «Хочу поднять тост» — косноязычие проклятое.
Вот так сюжет, вот так темка для спектакля! На других сценах призывают: «Говори!» — а на этой нанимают специального человека, профессионала (по накладным, от фирмы «Заря» работает), чтобы он за нас говорил. 
Нет, это еще не сюжет, это лишь завязка, сюжет прорастает вглубь, оборачивается косноязычием чувств. Вот когда спектакль обретает силу и мощь. В его свадебном многолюдном гомоне не теряется ни один голос. Сколько надобно мастерства драматургу, режиссеру и артистам, чтобы зазвучал этот театральный «сумбур вместо музыки»! Сколько потребно любви, чтобы шершавую эту реальность, ощущая кончиком каждого пальца, не разгладить, не приукрасить, а заставить дышать!
…Действие спектакля тем временем движется, сюжет разворачивается. Жанр все еще не определен. Да какой у свадьбы сюжет, одно только сквозное действие — от закуски к горячему. И может ли быть жанр у ритуала?
И тут между переменой блюд появляется новое лицо — Женщина в черном. Леденяще прекрасна. В каком жанре Смерть является между переменой блюд? Вообще-то, у героини есть имя, и сюда пришла к мужу, к Гиви-Гене, они ссорятся, она — ревнует. Такая проза, при такой красоте и такой профессии! Право, не знаешь, как сказать — профессия у нее или должность. Они с мужем коллеги, только она говорит за нас на похоронах — «черный тамада».
Быть может, это предназначение, даже миссия? Миссия говорить за нас?
А что же мы? Мы сидим, мы стоим в скорбной толпе. Мы что же, и сказать не можем? Почему? Есть сценарий, он утвержден, всему свое место и время. Надо только вовремя дать команду. Откуда мы знаем, ведь не все читали сценарий. Сидите спокойно. Вас обслужат.
«Кушать подано» — чьи это слова? Артистов и официантов. Что за союз такой новый? Старый союз. Кушать подано, песни поданы, танцы поданы, слова поданы, поздравления поданы. Звучит траурная мелодия, родные и близкие попрощайтесь… простите, мы сбились, поздравьте молодых.
Тамаде и его жене принадлежат слова, но мысли и чувства должны быть наши, ведь наша жизнь протекает между его свадьбами и ее похоронами.
Так и они ведь наши, из нас, для нас — артисты. И нашей жизни аккомпанирует вон тот брюзжащий музыкант Симон, что сидит в левом углу у портала и называет себя «человеком-оркестром», а наши песни озвучивает безголосая эта певица, экзотический цветок ресторанных прерий — Ирина Минелли.
От нее глаз нельзя оторвать. Ее нелепая фигура, полнота, с которой она проживает каждое мгновение, и ее песни — Быть может, камертон этого спектакля. Когда ее душа говорит с нами, преодолевая внутренние барьеры, борясь с природной застенчивостью, силясь избыть накопившуюся боль одиночества, а наружу вырываются, словно самые заветные слова. «Кара-кара-кара-кара-кара-кум», то эти бессчетно повторяющиеся «кара», положенные на музыку и зовущиеся лирической песней, воспроизводят «безъязыкость современности» в такой трагической беспомощности, что наш не успевший выплеснуться смех сводит скулы. Брейк-данс, самозабвенно танцуемый молодежью «второй» свадьбы, логически и зрительно завершит, закрепит в наших чувствах отказ от ничего не значащего слова.
Среди язвительных насмешек, которыми осыпает Симон партнершу, одна особенно удачна своей абсурдной точностью — «колоратурный контрабас». Вот инструмент, под музыку которого мы проживаем этот вечер, вот жанр, в котором нас заставили просуществовать.
В эмоциональной партитуре спектакля предусмотрено множество чувств — горечь и веселье, ирония и беззащитность, лукавство и простодушие, бесстрастность и жалость… Каждый выберет для себя. Я выбрала стыд и сострадание. Соединенные вместе, они рождали состояние сопричастности тому больному миру, с которым болеешь вместе.
И смешались в финале танцы — цыганочка с брейк-дансом и еще черт-те что с притопом и прихлопом и мелькнула в последний раз чайка, будто случайно начертанная мелом на изнанке декораций, чтобы напомнить, откуда и куда мы летим. 
Мелькает белая чайка, музыка играет так громко, так весело… Заказывайте, заказывайте, застолье кончилось, но артисты еще не разошлись…
Вас обслуживал Московский Художественный театр, драматург А. Галин, режиссер К. Гинкас, художник Д. Боровский, композитор Я. Якулов, артисты Е. Васильева, А. Калягин, И. Смоктуновский, В. Дементьева. В. Кашпур, О. Барнет, Л. Дмитриева, Л. Кудрявцева, В. Симонов, Е. Проклова, Е. Майорова и многие другие. 
P. S. Однако где же оценка? Думается, она не должна и не может быть однозначной, когда речь о таких сложных, неординарных спектаклях, как «Тамада». Наверное, у него будут сторонники, будут и противники, но ясно одно: «Тамада» продолжает лучшие традиции Московского Художественного театра и отражает те противоречия жизни, о которых обязан говорить современный театр.
1999
Юность — это возмездие, Нина Агишева, Московские новости, 30.11.1999
Ангелина Степанова — это уже история, Виталий Вульф, Независимая газета, 24.11.1999
Музейный Ибсен, Павел Руднев, Независимая газета, 24.11.1999
Наедине с большой сценой, Нина Агишева, Московские новости, 16.11.1999
Не наше все, Алена Карась, Независимая газета, 19.10.1999
Театр не для нас, Марина Давыдова, Время MN, 18.10.1999
Евреинов прощен, Роман Должанский, Коммерсант, 15.10.1999
Романс о влюбленном, Елена Светлова, Совершенно секретно, 1.04.1999
1998
Не стало Сергея Шкаликова, Григорий Заславский, 9.12.1998
С. Т. Морозов и постройка театра, Московская перспектива, 27.10.1998
«Три сестры» Олега Ефремова, Анатолий Смелянский, энциклопедическое издание «Московский Художественный театр. 100 лет», 26.10.1998
Алексей Бартошевич о спектакле Виктора Станицына «Мария Стюарт», энциклопедическое издание «Московский Художественный театр. 100 лет», 1.10.1998
Хроника пикирующего бомбардировщика, Нина Суслович, «Театральный курьер», № 5, 05.1998
Судьба Татьяны Лавровой, Наталья Васина, Аргументы и факты, 1.02.1998
1997
Если бы жить…, Вера Максимова, Независимая газета, 11.03.1997
Три ли сестры, Людмила Петрушевская, Коммерсантъ, 25.02.1997
1996
1995
Интервью Ангелины Степановой о Константине Станиславском, видеосюжет телеканала «ТВ-Центр», 11.06.1995
1994
Бродвей по-камергерски, Александр Соколянский, Коммерсантъ, 26.10.1994
1993
1990
1988
1987
Не хлебом единым, Нина Агишева, Правда, 22.02.1987
Колоратурный контрабас, Мария Седых, Литературная газета, 28.01.1987
1986
«Горько!», Юлий Смелков, Московский Комсомолец, 28.12.1986
1983
Верить и побеждать, Нинель Исмаилова, Известия, 16.11.1983
Покоряющий образ вождя, Г. Терехова, Советская культура, 6.11.1983
1982
Искусство постижения красоты, В. Бернадский, Вечерняя Алма-Ата, 22.09.1982
Завещаю векам, Александр Колесников, Комсомолец Кубани (Краснодар), 22.04.1982
Встречаясь взглядом с Лениным, Георгий Капралов, Литературная Россия, 12.02.1982
Перед бессмертием, М. Строева, 20.01.1982
Великая наука побеждать, Н. Потапов, Правда, 12.01.1982
Так победим!, Инна Вишневская, Вечерняя Москва, 5.01.1982
1981
Завещаю грядущему, Андрей Караулов, Советская Россия, 31.12.1981
Вечера с Мольером, Б. Галанов, Литературная газета, 16.12.1981
Смех и слезы Мольера, Николай Путинцев, Московская правда, 13.12.1981
Тартюф, Оргон и другие, Н. Шехтер, Комсомольская правда, 20.11.1981
Тартюф сбрасывает маску, В. Широкий, Советская культура, 13.11.1981
«Мышеловка» для Тартюфа, В. Фролов, Вечерняя Москва, 27.10.1981
Сражение в доме Оргона, Н. Лейкин, Литературная Россия, 23.10.1981
1977
Правда бывает только одна, Андрей Караулов, Строительная газета, 16.12.1977
Вина и беда Игната Нуркова, Александр Свободин, Литературная газета, 30.11.1977
Заседание парткома продолжается?, Григорий Цитриняк, Литературная газета, 5.10.1977
Познай самого себя, Н. Толченова, Литературная Россия, 11.02.1977
1976
1975
Протокол откровения, В. Харитонов, Известия, 24.10.1975
«Заседание парткома», Т. Владимирова, Вечерняя Москва, 14.10.1975
1974
Человек и дело, Лариса Солнцева, Советская культура, 29.03.1974
1973
Театральный разъезд, Виктор Комиссаржевский, Известия, 29.06.1973
«Старый новый год», М. Строева, Вечерняя Москва, 28.06.1973
Найди силу в себе, А. Бочаров, Комсомольская правда, 15.06.1973
Увеличивающее стекло?, Ольга Кучкина, Московский Комсомолец, 9.06.1973
Многоуважаемый зеркальный шкаф?, Галина Кожухова, Правда, 25.05.1973
Олег Ефремов: «Люблю рабочую среду», А. Галин, Социалистическая индустрия, 1.03.1973
Хроника жизни одного цеха, Александр Свободин, Комсомольская правда, 27.01.1973
Очистительная сила огня, Н. Лейкин, Литературная Россия, 12.01.1973
Помни о человеке, М. Строева, Вечерняя Москва, 5.01.1973
1966
1964
1962
1958
1956
1952
1948
Как я стал актёром. Вспоминает М. М. Тарханов, Театрология (Старое радио), 08.1948
1946
Михаил Тарханов читает «В людях» М. Горького, Театрология (Старое радио), 30.05.1946
1929
Демиурги подмостков, Меценат и Мир
«Старосветские помещики» снова на старооскольской сцене, Елена Светлая, Алексей Дёменко, Информационный портал г. Старый Оскол