Художественное руководство и дирекция

Руслан Кулухов
Владимир Хабалов
Ляйсан Мишарина
Наталья Перегудова
Сергей Шишков
Вячеслав Авдеев
Константин Шихалев

Творческая часть

Репертуарная часть

Наталья Беднова
Олеся Сурина
Виктория Иванова
Наталья Марукова
Людмила Калеушева

Медиацентр

Анастасия Казьмина
Дарья Зиновьева
Александра Машукова
Татьяна Казакова
Наталья Бойко
Екатерина Цветкова
Олег Черноус
Алексей Шемятовский

Служба главного администратора

Светлана Бугаева
Анна Исупова
Илья Колязин
Дмитрий Ежаков
Дмитрий Прокофьев

Отдел проектной и гастрольной деятельности

Анастасия Абрамова
Инна Сачкова

Музыкальная часть

Организационный отдел

Отдел кадров

Анна Корчагина

Отдел по правовой работе

Евгений Зубов
Надежда Мотовилова

Финансово-экономическое управление

Альфия Васенина
Ирина Ерина
Елена Гусева

Административно-хозяйственный отдел

Марина Щипакова
Татьяна Елисеева
Екатерина Капустина
Сергей Суханов
Людмила Бродская

Здравпункт

Татьяна Филиппова

«Последние»: очень своевременная пьеса

Александр Соколянский, Неделя, 1995
Из русских писателей первой величины наихудшую репутацию имеет, вероятно, Максим Горький — буревестник революции, основоположник соцреализма, певец Беломорканала. Читателей, избегающих знакомства с ним, понять вполне можно. Именно поэтому, откликаясь на спектакль по пьесе Горького, первым делом хочется втолковать: послушайте, ведь он же замечательный драматург! Среди современников — второй после Чехова (с которым боролся и у которого учился) и вдобавок тревожаще-актуальный.

«Последние» — пьеса мрачная, написанная с зоркой ненавистью. Ее можно было бы назвать безжалостной — если бы не страх смерти, рвущийся наружу и требующий сострадания. Половина персонаже — законченные негодяи, вторая половина — несчастные, немощные, искалеченные люди. Сказать, о чем пьеса, можно в двух словах: об отравлении подлостью. О том, как в доме сгущаются ложь и злоба; жизнь становится непереносимой: нужно остервениться, сломаться, спиться, а честнее всего — умереть. О том, как душевная нечистота утверждается в правах и отменяет будущее. В финале «Последних» мать на коленях просит у пятерых детей прощения за то, что их родила: трое ее не прощают, двое — просто не понимают, что это она так раскривлялась.

Небольшую сцену Театра-Студии п/р О. Табакова художник Март Китаев перенасытил тем, что раньше называлось «брик-а-брак» (старье, хлам), а теперь стало антиквариатом для бедных. Какие-то эстампы, графины, чернильные приборы, оленьи рога, самовар, почему-то повешенный на стену, — все криво и случайно, все не на своем месте. Об уюте нет и речи: это не жилье, а дешевая комиссионная лавка. Вещи выглядят так, будто их хозяева уже умерли.

Умирает в буквальном смысле только больной и уставший от надрывной жизни Яков Коломийцев (Евгений Киндинов), на деньги которого семья и жила. Но обреченность стоит в воздухе этого дома — хоть топор вешай. Одна из главных тем в работе режиссера Адольфа Шапиро — тема заразительного зла. Деля жизнь с подлецами, можно им не уподобиться, если хватит сил, но сохранить живую душу — почти невозможно.

Вторая тема, режиссеру важная, — способы, которыми низость себя оправдывает. Не каждому же дано быть спокойным, деловитым мерзавцем- таким, как ясноглазый доктор Лещ (Сергей Беляев), твердо знающий, что ради выгоды нельзя гнушаться ничем — да и с какой бы стати?

Саамы простой способ — давить, наседать, орать, глушить в себе остатки стыда. Так живет Александр Коломийцев, экспансивно и лаконично сыгранный Андреем Смоляковым. Отец его, Иван, бывший полицмейстер, устроился изобретательнее. Сын знает, что его ненавидят, и спокойно соглашается с этим: есть за что. Отец требует к себе любви и уважения. 

Иван Коломийцев — лучшая из последних ролей Олега Табакова. Превосходный актер, в 90-е годы больших удач не имевший, нашел, наконец, новое амплуа: «отвратительный резонер». Табаков играет человека не только насквозь фальшивого, но упивающегося фальшью. Он чувствует себя мудрым отцом семейства и спасителем отечества — ну как не любить такого! О своих многочисленных низостях он не вспоминает никогда, а если напомнят — горестно подожмет губу: какой же ты злой человек! Но, может, по полицейской привычке, и руку за спину заломить: молчи, жена, больнее будет.

Дочерям Ивана Коломийцева Горький угрюмо дал имена, опровергаемые характером и сюжетом: Вера Коломийцева (Марианна Шульц) — восторженная дура, Надежда (Надежда Тимохина) — жадная самка, Любовь (Марина Зудина) — злобная горбунья. Мать их, естественно, зовут Софьей.

Софью Коломийцеву играет Ольга Яковлева. Играет бесстрашно и превосходно. Актерская лейттема Яковлевой — тема переживания несвободы, всегда пламенного и всегда изумительно женственного, — зазвучала в новых тонах и с новой силой. В «Последних» героиню Яковлевой пожирает бесцветное пламя, все чувства уже выжегшее, кроме чувства долга и тоски. Она знает, что все погибло, и старается жить с этим знанием так, чтобы другим не стало еще больнее.

Назвать «Последних» спектаклем-предостережением было бы наивно, счесть диагнозом — страшно. Останемся со сказанным: даже если сделать ничего нельзя, можно не усугублять боль. Это хороший совет, не позволяющий впадать в отчаяние и губить душу.