«Терроризму» — NET

Олег Зинцов, Ведомости, 11.11.2002
Фестиваль NET открылся важнейшей московской премьерой осени. Во-первых, с пьесой братьев Пресняковых, озаглавленной пугающе актуально, МХАТ впервые всерьез вступил на территорию того самого «нового европейского театра», что зашифрован в названии фестиваля. Во-вторых (и это, конечно, важнее), «Терроризм» — редкий спектакль, который убедительно и внятно рассказывает про то, что происходит здесь, сейчас и касается каждого.

Сочинившие «Терроризм» Олег и Владимир Пресняковы живут в Екатеринбурге, и до мхатовской премьеры про них рассказывали примерно так: этнические персы, преподают русскую литературу, пишут что-то страшно радикальное и сами же ставят в собственном Театре им. Кристины Орбакайте.

Весной «Терроризм» вместе с пьесой Михаила Угарова «Облом off» победил на объявленном Министерством культуры и МХАТом конкурсе драматургов, по условию которого лауреату дается возможность постановки на сцене Художественного театра, и за пьесу взялся Кирилл Серебренников, за два последних сезона успевший заработать репутацию главного в Москве специалиста по новой драме: в позапрошлом году он поставил «Пластилин» Василия Сигарева в Центре драматургии и режиссуры, в этом — «Откровенные полароидные снимки» Марка Равенхилла в Театре им. Пушкина.

«Терроризм» — лучшая пьеса в этом списке. До нее социальность новой драмы выглядела по большей части какой-то подростковой: это были тексты, написанные 20-летними; их герои, как правило, мучились от одиночества и отсутствия любви в ужасном взрослом мире. Англичане Марк Равнехилл и Сара Кейн, немец фон Майенбург или нижнетагилец Василий Сигарев писали с разной степенью таланта и отчаяния, но, в общем, с почти одинаковой степенью инфантильности. Особенность восприятия подобной драматургии однажды хорошо подметил Евгений Гришковец:"Это всегда похоже на какой-то зверинец: сидят в зале люди социально благополучные, смотрят на сцену и думают: «Боже, какой кошмар!» Тема «Терроризма», понятно, снимает всякую иронию насчет социального благополучия, но уравнивает зал и сцену не в том смысле, что кошмар совсем недавно случился в реальности. Пьеса была написана год назад, и с тех пор, по словам Серебренникова, в ней не изменилось ни строчки, а в спектакле не появилось ни одного нового элемента в связи с тем, что происходит в жизни. «Терроризм» не спекулирует на реальности, но регистрирует и, если угодно, эстетизирует ту сейсмическую активность массового сознания, от которой в конечном итоге гибнут заложники, взрываются дома и самолеты.

До Пресняковых с такой снайперской точностью попадал в настоящее время, по-моему, один только Гришковец. Но он рассказывал о другом и совершенно иначе, назывался новым сентименталистом и новым романтиком, говорил только от первого лица, а зритель радовался узнаванию: и я чувствую точно так же!

На условных и безымянных персонажей «Терроризма» (у террористов, как любят повторять политики, нет имен) мы смотрим отстраненно: это не я, но, может быть, мой сосед или скорее случайный прохожий. Главное здесь не сходство типажей, а точность атмосферы, ощущение постоянной тревоги, нервозности, скрытой угрозы: герои «Терроризма» — не экстремисты или маньяки, но каждый из них — живой конденсатор, накапливающий агрессию, достаточную для того, чтобы убить все вокруг. «Терроризм» рассказывает о простых и очевидных вещах — как на бытовом уровне запускается цепная реакция насилия: мама мучает ребенка, офис-менеджер — подчиненных, соседка подсказывает подруге, как извести зятя-инородца. Человек возвращается домой, потому что аэропорт заминирован и рейс отменен, застает привязанную к кровати жену и спящего рядом любовника, включает газ и уходит. Солдаты, разбиравшие завалы после взрыва газа, вернулись в часть измываться над сослуживцем, тот взял в руки автомат, и т. д. Все эти короткие истории закольцованы и удачно подсвечены черным юмором: «От наркотиков у всех мозги в пузырях — как Wispa».

Про то, как поставил пьесу Кирилл Серебренников, драматурги остроумно объяснили в интервью журналу «Афиша»: «Мы написали текст десятым шрифтом, а он сделал его двенадцатым». Серебренников превратил «Терроризм» в модель для сборки: вытравил из спектакля любой быт, поместил действие на функциональный металлический помост, разделивший зрительный зал пополам (сценография — Николай Симонов), включил таймер (электронные часы над сценой отсчитывают секунды до конца спектакля), добавил танцевальную пластику (хореограф — Альберт Альберт), заострил типажи, и его актеры (часть из которых служит во МХАТе, а часть работала с Серебренниковым в Центре драматургии и режиссуры) отлично отыграли условность пьесы, мелким шрифтом обозначенной в программке как трагифарс.
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Аудиозапись спектакля «Возможная встреча». Вступительное слово Марины Багдасарян, Театр FM, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000