Наказание без преступленияИрина Корнеева, Время МН, 27.06.2002 Темный петербургский колодец. На стенах мелом написанные дроби: идеи здесь будут делить на жизнь, умножать на муки совести и складывать с приступами отчаяния. Премьеру «Преступления и наказания» на Новой (третьей, не так давно открывшейся) сцене МХАТа им. Чехова подготовили главный художник «Мастерской Петра Фоменко» Владимир Максимов, ученица Фоменко режиссер Елена Невежина, «фоменковский» артист Евгений Цыганов Раскольников. «Фоменковский» десант пополнил афишу Художественного театра спектаклем, сделанным в беспроигрышном фоменковском стиле и по его канонам. Курс Фоменко в ГИТИСе Елена Невежина окончила в 1998 году. Несколько лет студенческой и дипломированной режиссерской деятельности оказались для нее очень плодотворными. Поставлены три спектакля в «Сатириконе», два в Рижском театре русской драмы, по одному в Омском театре, Театре Маяковского и «Табакерке». (Такая активность по молодости объяснима, это потом уже спектакль рожают как ребенка). От робкой режиссуры в работах со звездами в молодежном «Преступлении» она перешла к уверенным действиям. И камерность сцены не помешала ей развернуться, поставить детально отточенное, любовно выверенное «сочинение по роману» как откровение от первого режиссерского лица. Само преступление при том, как автор композиции, она вынесла за скобки. Лужи крови и топоры ее мало интересовали. Собственно, и к раскаянию-то она не подвела, «какое ж это преступление», все бормочет Раскольников в ее спектакле. И тем страшнее получается его фигура: не неврастеника, не сумасшедшего, а уверенного в своей правоте убийцы, засомневавшегося лишь в собственной принадлежности к касте избранных. «Тварь ли я дрожащая или право имею» для него не заблуждение, а философия, с которой, как с флагом, пойдет он на каторгу и к которой, очень может быть, вернется снова. Мать Раскольникова Наталья Кочетова страдает в тысячу раз сильнее него. Она искренне верит, что ее сын станет первым человеком в ученом мире, и объяснение Раскольникова с матерью лучшая сцена спектакля. Тогда как самая затянутая обсуждение статьи Раскольникова с Порфирием Петровичем. Истязающий поединок не завязывается, действо буксует, Раскольников раскалывается с пол-оборота, и непонятно зачем нервы его шалят, но не настолько, чтобы не выдержать такого следователя. Ведь из Порфирия Петровича рисуется персонаж иронический. Его то рядят в восточный халат, то в ночной чепец, то за чай с самоваром усаживают, то вязать на спицах принуждают нить убийства наглядно распутывать Второстепенная работа Андрея Ильина: не его Порфирий Петрович толкает Раскольникова в острог. Да, следователь припер к стенке, да, Сонечка (Елена Панова) твердит: покайся да покайся, но наказание Раскольникова ждет лишь потому, что, какие ни строй теории, оно вопреки всякой логике следует закономерно. Еще одну закономерность вывело «Преступление». Чем меньше сцена, тем лучше спектакль. И чем крохотнее зал, тем качественнее продукт. Когда каждый показ похож на междусобойчик, на наработанных приемах не выедешь и за красивые декорации не спрячешься. Доказано также без следствия. На душе праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000 Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000 Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000 Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000 Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000 Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000 Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000 Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000 Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000 Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000 Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000 Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000 Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000 |